Я говорил на птичьем языке,
на языке синичьем и скворчином,
да, были у меня свои причины
так говорить, так жить на сквозняке.
А ну, попробуй как-нибудь иначе —
из междометий и служебных слов
вся речь вокруг: вот, как бы, дескать, значит.
Застенчив быт и потому суров.
Я в этой школе, в этой шкуре топал
с тобой и с тем, кто все еще берег
последнее, что было поперек, —
тропу стиха, глухую силу тропа.