За окошком разделась осина —
перед блудом святая вдова…
Треплет ветер — нахальный мужчина
чахлых листьев её кружева.
Ветвью голой пытаясь укрыться,
скромно крону к земле наклоня,
вдруг вдова начинает молиться:
— Ветер милый, не мучай меня!
Мой насильник, отстань, ради бога!
Отпусти меня, повремени!
Я, кончено не та недотрога,
но, остынь! Не гони! Не гони!
Дай понежить мне старые кости
под уставшим, не спавшим лучом.
Чуть позднее я жду тебя в гости,
чтоб уснуть летаргическим сном.
Чтоб забыть это солнце и небо,
птиц своих — моих шумных детей…
Это — счастье, а счастлив ты не был;
как понять тебе нас, матерей?
Дали б волю, ты б вечно резвился,
и, смеясь, оголял бы мой стан;
над печалью моей веселился,
а ведь вроде — давно не пацан.
Зарыдал я над этой картиной:
щемит что-то и давит в груди…
Заревел вдруг истошно, дурниной:
— Опусти её!
Сгинь!
Прочь!
Уйди!