Белым-белым и пушистым,
шевелящимся, росистым
на рассвете был туман.
Вся в берёзовых монистах,
проступила и зависла
белокожая девица
и её парящий стан.
А над нею, в отдаленьи,
там, из мОрока и тени
встрепенувшаяся птица
обронила глухо: дзень —
будто в памяти болезной
отступающая бездна
отпустила новый день.
Всходит он под небесами,
над горами, над лесами…
Как свежо и хорошо!
Ах, берёза, дева-птица,
стОит жизни удивиться
и обнять её глазами
и душою… И душой!