Посох Ивана Грозного
Известна научная истина, согласно которой кость единорога помогает избежать отравления. Она меняет свой цвет в непосредственной близости от яда, а при погружении в отраву заставляет оную вскипать и терять свои губительные свойства. Как же мог просвещённый монарх наш, царь Иоанн Васильевич, обойти своим державным вниманием столь полезную вещь и не купить её за бешеные деньги?
Да, говорят, что Иван Грозный велел приобрести единорожий посох в Англии за семьдесят тысяч рублей. Или фунтов. Или мрачно воспетый посох царя — вовсе не трёхфутовый британский детектор ядов, а изукрашенная драгоценными камнями жердь чёрного «индейского» дерева? А ещё, как пишут, в сокровищнице Грозного был третий посох — из карельской берёзы, но искусно вырезанный и тоже украшенный.
Вообще сам этот предмет не меньшая загадка, чем вроде бы совершённое им убийство или протыкновение ноги Василия Шибанова, прибывшего с посланием от подлого князя Курбского. Апологеты Ивана Васильевича любят воспроизводить предание о посещении молодым царём Ростовского Богоявленского монастыря и обретении им жезла, дарованного основателю обители преподобному Авраамию самим апостолом Иоанном. И тем жезлом Авраамий сокрушил изображение Велеса («Идолище поганое»). А царь с помощью оного жезла сокрушил Казань.
Беда в том, что по смерти Грозного все посохи куда-то подевались. Уже у Фёдора Иоанновича при помазании был не какой-то отцовский единорог, а нормальный, как у всех приличных монархов, скипетр. Ну, если, конечно, Ивана отравили — положим свои пять копеек на алтарь вселенского заговора, — посох-антидот был намеренно подсунут ему еретиками-англичанами, выдавшими за чудесный рог аликорна бивень тривиального слона. И нечего сыну хранить такую дрянь!
С посохом Авраамия/Иоанна Богослова сложнее. В зависимости от степени любви или ненависти к Грозному его судьба трактуется либо как возмездие царю за неправедное обладание реликвией, либо как трепетное возвращение оной богобоязненным монархом. Проскальзывают сведения о нахождении посоха «где-то в Суздале».
В начале XIX века посох чуть было не нашли. Гаврила Романович Державин проведал о существовании в Петербурге «Лавки древностей» некоего Сулакадзева, в которой выставлено множество старинных предметов, в том числе и «посох Иоанна Грозного». В 1810 году, собрав целую просвещённую делегацию, членами которой были: стихотворец и министр юстиции Дмитриев, член Государственного совета Мордвинов, литератор-патриот Шишков, — великий наш поэт отправился в лавку. Александр Иванович Сулакадзев представил гостям свои древности, такие, например, как «подлинный камень», на который присел отдохнуть Дмитрий Донской сразу после Куликовского сражения. Посох Державину не понравился и доверия не вызвал: какая-то суковатая палка, с которой пристойно только пасти коз по горным лугам. Зато рукописи оказались любопытными. Например, запись о полёте на заполненном дымом шаре, осуществленном русским крестьянином Крякутным в 1731 году, то есть задолго до братьев Монгольфье. Эта сенсация прожила долго. В советское время Крякутному поставили памятник на родине, даже выпустили почтовую марку к юбилею русского воздухоплавания, но потом обнаружили подлог и, убрав монумент, скромно замолчали, будто ничего и не было. Сулакадзев собирал свои «древности» по всем мировым барахолкам, заказывал, а то и сам производил на свет разнообразные мистификации. От него, в частности, пошло «документальное» повествование о странствиях апостола Андрея по Русской земле.
Российское общество, бодро выйдя на очередной виток своего духовно-умственного развития, опять склоняется к суевериям и суезнаниям. Оно может бестрепетно слушать министра культуры, отрицающего историю как науку, или президента, выдающего за истину где-то услышанные исторические байки. Прошлое превращается в непроходимую чащу.
Вот и в нашем случае: чем дальше в лес, тем больше посохов.