Я снова на старом мосту… Я прихожу сюда уже который год. Который? Сегодня уже десятый. Помню, сколько радости он нам дарил… Как давно…
Мы каждое год приходили сюда с Алешкой, как только таял снег. Мост был давно заброшен и принадлежал только нам да вездесущим воробьям. Каменный парапет частично искрошился от времени, камень потемнел, но от этого очарование этого места только усилилось.
Помню, как мы пускали вниз отважных парашютистов, которых с таким усердием строгали весь предыдущий день, любовно мастеря разноцветные парашюты из кусочков ткани, выпрошенных у мамы. Как проклеивали их пленкой, чтобы они раскрывались в полете… А потом смотрели, как эти цветные одуванчики улетают вниз, чтобы уже не вернуться. Мы никогда не спускались за ними, не сожалея об их потери. Внизу, под мостом, пробегала старая заброшенная дорога. Весной талая вода кое-где затапливала рельсы огромными лужами, такими неподвижными и синими-синими под ясным небом. Помню, каким восторгом светились Алешкины глаза! Ветер любовно ерошил непослушные вихры светлых волос, чуть отросших за зиму и упрямо не поддающихся расческе, солнечные глаза наполнялись искорками и были такими счастливыми… счастливыми…
Когда же кончилось это счастье?.. Нет, оно не кончилось… оно просто погасло… как погасли и эти веселые карие глаза, наполненные солнцем даже тогда, когда природа забывала о его существовании…
В тот день я впервые повел сына в этой про`клятый лунапарк… Он приезжал к нам каждый год, маня яркой палитрой развлечений. Алешка видел его из окна нашей квартиры и вот уже два года упрашивал меня туда пойти. Я был не против многочисленных аттракционов, но Алешке они были не нужны… нет…ему был нужен один, заветный… Пару лет назад я купил ему серию фильмов про супермена, и с тех пор он только и делал, что играл в него. И даже на новый год упросил маму сшить его костюм для карнавала. Он мечтал… как мечтают все дети в восемь лет… Я сдался… Заручившись разрешением мамы, которая, надавав нам сотни наставлений все-таки с тревогой в глазах наконец нас отпустила, мы отправились гулять, планируя весь день провести вдвоем. День был очень жаркий для мая, ожившая после зимы природа щедро раскрасила город яркими цветами, солнце заливало улицы так, что глазам было больно… Алешка был счастлив… Счастлив, как, наверное, никогда в своей маленькой жизни… Мне нравились его широко распахнутые глаза, казалось, вбиравшие в себя весь мир… На аттракцион нас сначала не пустили. Ах, да! Я же забыл рассказать о нем! Алешкиной заветной мечтой было научиться летать… И я повел его туда, где на потоке воздуха можно было подняться на 5−7 метров над землей и насладиться ощущением полета…
Так вот… На аттракцион нас не пустили… Сначала. «Только с 9 лет» — сказал нам строгий дядечка на входе… Но Алешкины глаза были полны такой мольбой, что я не мог ему отказать… В общем, я уговорил контролера… Мы переоделись в плотные костюмы, надели шлемы и очки и забрались на площадку… Какое восхитительное чувство — качаться на восходящих потоках воздуха, раскинув руки! Я крепко держал Алешку за руку… А он смеялся… Смеялся таким счастливым смехом… был полон такого восторга… Пятнадцать минут пролетели как одна, и мы опустились на землю. Сын был в эйфории! Идти на другие аттракционы он не захотел, и мы отправились на наш мост. Алешка всю дорогу бегал вокруг меня, изображая супермена с вытянутой вперед рукой.
На мосту я остановился возле крошащихся каменных перил и, облокотившись, с улыбкой смотрел на сына… Он подбежал и ткнул пальцем вниз:
— Папа, смотри! Это серебристые змейки! — он, смеясь, показывал на рельсы, отливающие на солнце нестерпимым блеском и теряющиеся где-то за холмом. — А вооон там море! — Алешкин палец переместился на небольшое озерцо талой воды, сохранившееся в глубокой яме и никогда не высыхавшее…
Тут память подводит меня… Кажется, я задумался, глядя на горизонт… Следующее, что я увидел, был Алешка… Он забрался с ногами на широкий парапет моста и стоял раскинув руки:
— Папа, смотри! Я умею летать!
Я кинулся к нему, крича, чтобы он слез немедленно, но в тот момент, когда я был уже в полушаге… изъеденный ветрами камень начал крошиться под детскими ногами… Черт! Мне не хватило каких-то долей секунд… Алешка летел вниз… В его глазах не было страха… в них было столько обиды и горького недоумения… Я смотрел, как падает мой сын и ничего… ничего не мог сделать…
Я не помню… совсем не помню несколько последующих дней… Все было как в страшном сне, в котором я не переставая видел глаза моего сына… моего маленького отважного супермена…
Жена так и не смирилась… Как не смирился я. Она ушла, не в силах смотреть на меня и видеть Алешку. Я не знаю, где она… я не хочу тревожить ее… я боюсь ее тревожить, надеясь, что она хоть немного обрела равновесие…
А мне… мне уже десять лет почти каждую ночь снится тот день и счастливые, полные восторга глаза мальчишки… Каждый год я прихожу на наш мост и приношу смешных парашютистов. Я запускаю их цветные одуванчики и прошу передать моему Алешке отчаянное «Прости»…Сегодня я пришел в последний раз. Ночью мне снова снился тот же сон… Но в конце Алешка взял меня за руку и сказал:
— Папа, ты тоже умеешь летать…
Я стою на каменном парапете и, щурясь, вглядываюсь в небо… То небо, что забрало мою жизнь ровно десять лет назад… Я стою, раскинув руки и шепчу:
— Да, Алешка… я тоже… умею летать…