ты всегда говорил: «мы стая», только вёл себя, как охотник. мне по душу капканы ставил, охранял на своих угодьях, в золотую сажая клетку, убеждая, что так вот лучше, чтобы пела зимой и летом. говорил, что летать отучишь. мол, давай, занимайся домом, я вложился в тебя немало.
что мне делать с таким-то долгом, от которого грудь ломало и вязало узлами жилы?
что мне делать, мой враг пригожий?
говорил мне: «покуда живы, я тебя ни за что не брошу, за спиною моею будешь, как за каменным огражденьем». возводил неприступный бруствер, не жалея ни сил, ни денег. так принцессы сидят по башням, ненавидя своих драконов. я вернула бы день вчерашний, где мы были едва знакомы. так принцессы сидят на юбках, ждут пришествия трубадуров то ли с севера, то ли с юга, то ли даже с кольца Сатурна…
издыхаю во тьме кромешной. слёзы катятся — мутный жемчуг. слово, да, ты держать умеешь — ты его очень часто шепчешь: голос жёстче калёной стали, а глаза изнутри хохочут.
эти клетки меня достали. знаешь что, дорогой охотник? я отдам тебе долг до цента. в каждой сказке ружьё стреляет. я прицелюсь в твой лоб, мой цербер, никакая с тобой не стая.