Успокоилась буря в стакане.
Мне не больно. Мне пусто и грустно.
Облетели сухими листами
Потускневшие мёртвые чувства.

Я расправлю измятую скатерть
И надраю до блеска посуду.
Я не буду метаться и плакать.
И прощать тебя больше не буду.

Аккуратно развешу одежду
И, давясь благородством солёным,
Презентую остатки надежды
Молодым и наивным влюблённым…

Этот город уснул под мотивы осеннего блюза,
Солнце скрывшись за тучей устало закрыло глаза.
Ветер щеки раздул и открыл поднебесные шлюзы,
Чтобы дождик колючий прохожих с аллеек слизал.
У камина свернувшись калачиком греется кошка,
Стайка уличных псов прижимаясь друг к дружке дрожит.
Воробей упорхнувший с карниза бежит по дорожке
Средь багряных лесов Музу ждёт вдохновлённый пиит.
Время сна, полудрём и осенних пожухлых мечтаний,
Отражения в лужах минорности серых тонов.
В одиночку, вдвоём или в шуме нетрезвых кампаний
ищем общность души в откровениях сказанных слов.

Разойдёмся ли в тесном душевном пространстве,
Где повсюду от страсти зажглись фонари?
Ты — в мальчишески буйном своём хулиганстве,
Я — его вдохновляющий ультрамарин.

Сине-бело-зелёной пронизаны сластью
Из остатков небес и забытых кручин.
Хоть металл на порочную хрупкость запястий…
Разойтись не найдётся весомых причин!