Обмазывает утро стены нежным творогом,
И ветерок, врываясь в щель, щекочет грудь,
Я просыпаюсь и лежу, не сделав шороха,
Ещё так рано — а мне больше не уснуть.
А рядом спит, раскинув волосы, любимая,
Ночною страстью, сном оплавлен алый рот,
И нежной кожи белизна невыносимая
Меня бросает в душный утренний восторг.
Её покровы пахнут тысячами запахов,
В них есть и плотоядность красочных цветов,
И злая горечь молока из одуванчиков,
И острый запах свежесрезанных грибов.
Она красивее, чем на полотнах старых живопись,
Меж её бёдер спит пружинистый огонь,
Не в силах острое, тугое счастье вынести —
Как вор, целую её спящую ладонь.
(Евгений Топчиев)
Блаженство пробужденья
Уж небо солнышком блистало,
Уж утро творогом дышало,
Всё ближе становился день,
Когда проснулся я и, лень
Свою едва превозмогая,
Наполнен негою от края и до края,
Свой взор на ту, что была рядом, устремил
И… небо возблагодарил.
Уста её ещё ночною страстью пламенели,
Ланиты утренним ещё румянцем рдели.
Откинувшись в подушки, чуть дыша,
Она была, как ангел, хороша.
И я, её покровов ароматом упиваясь,
Невыносимой белизною кожи умиляясь,
Почувствовал, как вновь объял меня удушливый восторг…
Я стон восторженный из недр своих исторг,
И, страсти ощутив пружинистый огонь,
Едва сдержавшись, чтобы не заржать как конь,
Не в силах более противиться той страсти,
Вложил в её ладонь своё тугое счастье…