Входит в город твой медленный караван —
к сердцу замка дорога твоя течёт.
Ты так долго для стражи искал слова, что их точно осталось наперечет.
Ты ругался с богами песчаных бурь, пил дыхание самой незлой зари, чтобы я на краю замирала «будь, я сама стану с вечностью говорить». Что ты помнил в пути про мое лицо? Сколько чувствовал тяжесть меня в шагах? Я два раза успела надеть кольцо, ты бы мог стать мне братом, отцом, ловцом песен юга, что город тебе слагал.
Что я знала, глядя, как длится год, как в песках пустыни танцует смерть — только имя твоё из Восточных гор, только твой серебристый и мягкий смех. Что ты пил, чем ты клялся, с кем воевал — из-за горных вершин не несла молва. Я носила кольцо и была права, без вестей: пировал ли ты, выживал — потому что нет веры чужим словам.
Ты проходишь по рынку, ведёшь детей, смех которых, как твой, серебрист и чист. Но они не мои, я рожу не тех, на плечах у них будут его плащи. Не тоска по дороге у них в сердцах, не твоё одиночество без конца, а любовь бесконечная — ей мерцать рядом с тем, кто берег меня до конца.
Ты идёшь посмотреться в мои глаза — сколько в них из того, что запомнил ты. Эхом прошлого полнится тронный зал, опускаясь, скрипят над рекой мосты. Сколько жизней Восток твой сгорал огнём, сколько глупостей с губ твоих сорвалось. Ты принёс мне так мало горячих слов, что же в эти края тебя позвало, если все, что ты скажешь, со мной сбылось
не в тебе, а в нем.
29.07.17