Проснулось солнце — день уже чуть старше,
Унылый, серый дождь — его каприз.
Коснулся лёгких дым и чёртов кашель
Его толкнул обратно, за карниз.
К духовной пище ночь уже не тянет,
А утром. Только крохи мёртвых снов,
В которых силуэт стоит в тумане,
Но вдруг — шагнёт во мрак… И был таков…
Который год смакую эти грёзы,
Как выдержанный, бархатный коньяк,
Мне лучше сбросить их, как бабу с возу,
Но дотянуться не могу никак.
А дотянулся бы — не поднял руку,
Ведь знаю чей в тумане силуэт.
Кто входит в эти сны мои без стука…
Её прогнал бы? Ну, конечно, нет…
А кроме снов… Её услыша голос,
Остановлюсь, на миг оцепенев,
И каждый вздох, и каждый звук осколком
Меня пронзят, разбиться не успев.
А мне от этого немного грустно,
И, парадокс: и жарко, и свежо,
Я опишу, пожалуй, это чувство
Двумя словами: «Ею поражён!!!»
Признаться, я доволен этим даже,
Любить одно лицо средь тысяч лиц…
Ах, если бы еще не чёртов кашель,
Что рвётся на свободу, за карниз.