Так было пасмурно и дивно и птицы в веточках- «пик-пик» и ветер правил креативно, то чёлку мне, то воротник. Ворона каркала надсадно. Дитё у ног лепило ком (из листьев пирожки) И складно собака выла ни о ком. Берёзы гнулись и лысели, в ржавеющем своем труде — нетрудных свастик карусели катали будущих людей. Я шла по парку. Одинока. И никому не обещав ни воскресенья, ни порока… а в полах моего плаща, отсвечивая день нуаром, премилая творилась хрень:
судился город с тротуаром и бабочки дрались за тень, как домовитые собаки. И умирающей княжной, ютилась почта в полумраке, тюрьма спала на окружной, пустующий стихийный рынок на уровне плеча скользил и джипы виртуозных свинок искали жёлуди в грязи, толпа текла, кружок, коленце, так ненавязчиво… легко…по подбородку у младенца течёт парное молоко. Вокзал напыжившийся зверски в мазутных путался культях, но литерный (и с ним курьерский) давно издохли на путях, и плыли облака из тины (болотной тины) Чёрт бы с ним… Но им кафе «у Валентины» мигало глазиком одним. И там, за хилым и трактирным забором (Господи прости) прижались банки к ювелирным, как будто их могли спасти — щиты, рекламные скрижали… смотри, как выпив всю росу им крыши голуби держали в лиловых лапках на весу. Эпоха выглядела скудно на фоне реющих идей и было очень многолюдно… при том, что не было людей.