Чертишь круг — и его обязательно разорвут.
Вырываешься сам из чьего-то чужого круга.

Мы живем, как земные хоть раз на земле живут: друг о друге, но обязательно друг без друга.
В стенах города, в сцепке бетона и кирпича, в одиночестве писем, туманными вечерами
мы умеем терпеть, как пронзительно в нас молчат все такие, которых мы сами не выбирали.
Подыши за двоих, и да будет тебе светло. Не желающий счастья любимым — с собой лукавил.

Чтоб тебя обрести, как свободу, не нужен взлом.

Я могу тебя слышать эхом сердечных камер.

Из теплых нот, из лепестков и сот,
из перестука тихого камней
… показать весь текст …

Она звучала и замолчала — такое, впрочем, бывает тоже. Ее, как лист на ветру, качало — она бледнела: улыбка, кожа, потом неровной вдруг стала поступь, когда не в ногу шагала с ровней. И мир был мал, не хватало роста, и все тревожней сдвигались брови. А между складками (две насечки) легло, затихло заметно глазу, что ей беспомощно стало нечем глотать тоску, отвечать на фразы, держать удар и лицо, смеяться, очароваться происходящим. И цепь неловкостей и простраций ей стали тягостью в настоящем. Она молчала, не став счастливей с чужой подачи «вот так жива ты».

И так бывает. Лист гложут ливни
и смотрят в окна невиноватых.

19.10.16

мечешься иногда беспризорным тузиком.
общаешься в лучших с отборными проститутками.
четче бреля о шлюхах все сказано только музыкой.
казалось бы, ради чего ты сидишь тут сутками?
пятишься, в пятый угол все ставишь время им —
как табуретку: присядут или повесятся.
они косяки объясняют своим старением,
дождём, недосыпом и прочею околесицей.
будешь им лестницей в небо, шутом и умницей,
пока самого не стошнит этим «слишком вы везде».
вон — люди как люди, автобуса ждут, целуются,
а здесь каждый день головняк, шапито на выезде.
и этот присел, но страхуется, держит мхатища
такие, что не свидание — спячка, лежбище.
… показать весь текст …