Ночь
Багровый и белый отброшен и скомкан,
в зеленый бросали горстями дукаты,
а черным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие желтые карты.
Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как желтые раны,
огни обручали браслетами ноги.
Толпа — пестрошерстая быстрая кошка —
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.
Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул, пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.
*****************************************************
Примечание
Ночь. Впервые — альм. «Пощечина общественному вкусу», М. 1912. В автобиографическом очерке «Я сам» Маяковский говорит об этом стихотворении: «первое профессиональное, печатаемое».
Стихотворение отличается сильными, порой неожиданными образами: «багровый и белый отброшен и скомкан» — наступление ночи — быстрая смена красок заката; «дукаты» — огни фонарей; «горящие желтые карты» — освещенные окна домов.
В стихотворении «Ночь» дан развернутый образ города-игрока. Даже «черным ладоням» — оконным стеклам — «раздали горящие желтые карты». Вечерний город, открывающий «толпе» двери увеселительных заведений — это ночное видение, которое рассеивается поутру, и перед глазами вновь предстает обычная «карта будня».
По свидетельству С. Д. Долинского, издателя альманаха «Пощечина общественному вкусу», в котором были опубликованы два «профессиональных, печатаемых» стихотворения — «Ночь» и «Утро», Маяковский летом 1912 года написал несколько стихотворений, которые вскоре были им уничтожены. По собственному признанию поэта («Я сам») и воспоминаниям его знакомых, осенью 1912 года он неоднократно читал свои стихи. По прошествии ряда лет поэт, имея в виду сложность художественной формы, отмечал, что его ранние стихи «наиболее запутанные, и они чаще всего вызывали разговоры о том, что они непонятны». Поэтому во всех дальнейших вещах вопрос о понятности уже встал передо мной самим, и я старался делать вещи уже так, чтобы они доходили до возможно большего количества слушателей" (Выступление в Доме комсомола Красной Пресни 25 марта 1930 года).