Дмитрий Пучков:
Тезис: «А ты телевизор-то, наверное, смотришь? Кабинет Обамы видел? У него на стене висит карта плоской Земли. Что скажешь?» Я даже не знаю, что сказать.
Константин Семин:
Оружие падает из рук и ты понимаешь, что, может быть, уже делать нечего. Но, опять же, а чего ожидать другого? Вот далекая от меня область. Например, кинематограф. Голливудские и разные наши фильмы, которые трудно отличить от голливудских, по крайне мере, по формальному признаку, по внешнему стремлению пустить пыль в глаза.
Дмитрий Пучков:
По накалу идиотии отличаются. У нас он еще сильнее.
Константин Семин:
Да. Я это и пытаюсь сказать. Ты приходишь в кинотеатр, я не частый ходок, повторюсь, но ты понимаешь, что в этих фильмах не работают даже законы физики. А это то, что дети смотрят с младенчества. И чтобы кто-то пришел и возмутился? А потом, вот тебе и плоская Земля.
***
Константин Семин:
В желудке же больше всего нервных окончаний. Может быть мыслительный процесс теперь оттуда инициируется у некоторой категории граждан. «Думать» желудком это тоже черта, которая, кстати говоря, свойственна декадентскому, деградирующему обществу. Потому, что: «В первую очередь я должен побеспокоиться, что в моей тарелке находится. А вот все эти ваши дела, будущее на заводах… И моя тарелка, моя, чем она заполнена?»
***
Константин Семин:
Биологический процесс не остановим. Приходят в конструкторские бюро новые сотрудники, воспитанные таким кино. Воспитанные такой школой, университетом. Приходят в операционные такие хирурги. Садятся за штурвалы самолетов такие пилоты, которые получили подготовку вовсе не такую, как готовили пилотов в советское время, когда человек мог посадить с завязанными глазами или по приборам самолет в самых тяжелых обстоятельствах. А на компьютерных симуляторах, предположим. Возникает вопрос: а какова цена такого эволюционного развития? К чему мы, таким образом, придем? Это ведь не ограничивается кинозалом, зрительскими комментариями в youtube. Это совершенно другая среда. Эта среда, это наше общество. Это наше будущее в значительной степени. И просто то, что ты сейчас описываешь, это очень хорошо знакомо мне. Когда набегает толпа комментаторов и начинает объяснять тебе, что: «Ты дурак. Ты не понимаешь. И зачем ты тут, что ты тут кому объясняешь?» Восемьдесят четыре миллиона просмотров под клипом группы «Грибы». С кем ты будешь спорить, со своим миллионом подписчиков? Кого и в чем ты будешь убеждать в этой ситуации?

Если эволюционное наше развитие в этом направлении продолжится, какой у нас завтрашний день вырисовывается? Как будет выглядеть будущее? Дело же не в том, что каждый из нас потеряет аудиторию, мы окажемся в меньшинстве, мы старые, пенсионного возраста люди, которым сходить со сцены. А дело в том, что преображается, перерождается сама ткань общественного сознания. Что отличало советского человека в первую очередь? Почему так ненавидят советского человека и реформаторы от кинематографа, и реформаторы от образования? Советского человека, не смотря на всю его зашоренность, не смотря на всю его чрезмерную искренность, когда можно было легко отправить его воевать в Гренаду за, как бы, непонятные для него интересы… Но, не смотря на все это, в отличие от человека «свободного», эгоистичного, независимого, сегодняшнего, советский человек обладал навыками критического мышления. Способностью мыслить и осознавать свое место в реальности. Вот этой способности человек лишен. И кого проще на самом деле запихнуть в мясорубку? Человека, способного критически мыслить или человека, который живет какими-то идеалистическими сказками? Чья голова забита голливудской или доморощенной требухой. Я думаю, здесь ответ очевиден. Мне кажется, что наличие такого, готового к утилизации материала, оно предполагает в какой-то момент, предвещает появление той самой мясорубки. Если бы здесь была какая-то моя склонность к кликушеству или сгущению красок, но наша история, мы знакомы с ней, хотя бы по касательной, говорит о том, что это бывало в истории и не раз. Это происходило и это очень тревожный симптом.
***
Дмитрий Пучков:
В заключение, так сказать. Вот у нас есть оборонная промышленность. Упомянутые тобой «Калибры», атомные бомбы и всякое такое. Вроде бы очевидно, что окопавшись здесь, вы рано или поздно окажетесь в ситуации осажденной крепости. Так было всегда и так всегда будет. И на куски-то нас не порвали до сих пор только потому, что Иосиф Виссарионович и Лаврентий Павлович заботливо снабдили нас ядерным оружием и средствами его доставки. Это только благодаря им. А кто это продолжать-то будет? Вот, осажденная крепость, надо оружие, а кто же это продолжать-то будет? Неужели они думают, что без образования… Хорошо, вот гаджет, которым надо научиться пользоваться, это хорошо. Но надо еще научиться делать свои собственные гаджеты. Потому, что другие гаджеты, чужие, они у тебя работать не будут. Во время войны их просто выключат тебе. Надо все делать свое. Если нет обороны, вы же все погибнете.
Константин Семин:
Бытие общественное определяет общественное сознание. И, собственно, наша атомная бомба, и способность ее удержать в цепких лапах или заместить какой-нибудь новой, более совершенной, это прямая проекция состояния вот этих, в том числе, и умов. И никакая казачья плетка, никакой колчаковский мундир, в данном случае, на патриотически-настроенном силовике или предпринимателе не является рецептом от деградации. Деградация поражает нас как радиация. Потому, что деградация исходит не от масона с крючковатым носом, сидящего за границей, а от того уклада общественного и экономического, который остается неизменным с 1991 года, в одинаковой степени воздействует и на школьника на проспекте Сахарова, и на нас с тобой. И на офицера любой спецслужбы, который в данный момент что-то дешифрует и куда-то строчит отчет.
Дмитрий Пучков:
Что получается, выхода нет?
Константин Семин:
Почему? Получается, что выход, это формирование критической массы людей, понимающих, что менять необходимо основание. Тот самый, упомянутый тобой базис. Когда я от своей аудитории, от радикально настроенной ее части, слышу скептические комментарии: «А почему вы до сих пор не на броневике? Почему вы не висите на воротах Зимнего? Почему вы не в тюрьме до сих пор? Вы говорите, что причина в том, что случилось в 1991 году, а почему вы еще не совершили революцию?» Я пытаюсь объяснить, что если на море штиль, бесполезно надувать щеки и пытаться оживить парус. Если подавляющее большинство твоей аудитории, не ты, конкретный Вася, осознавший происходящее, и даже Василий Петрович, который по возрасту не может не понимать, что происходит, а вообще широкая масса населения не понимает. И в этой массе не появилось даже минимально необходимой прослойки людей, которые понимают, что бесполезно совершать акты самопожертвования. Бесполезно делать все, что угодно до тех пор, пока агитация и пропаганда не разъяснили твоей аудитории, и вообще населению, откуда происходят тревожащие население проблемы, откуда они появились и как с этими проблемами бороться.
Я единственный рецепт вижу, единственный ответ на вопрос: «Что делать?» И для тех, кто посмотрит или посмотрел наш фильм, и для тех, кто беспокоится об общем положении дел в стране. Единственный рецепт на данный момент, подчеркну, на данный момент, это агитация и пропаганда. Это то, чем занимается ресурс «oper_точка_ru» на гораздо более широкой платформе. То, чем в силу своих скромных возможностей пытаемся заниматься мы. До тех пор, пока мы одинаково на принципиальные вещи не начнем смотреть, мы, какая-то когорта сознательных, взрослых людей, или молодых, подрастающих людей. Никакие экспрессивные выходки, никакие экстравагантные жесты ничего не изменят. А вот когда такое осознание придет к широкой массе, когда идея станет материальной силой, как говорили классики, вот тогда и появится эта вожделенная табличка с красными буквами «Выход» где-то в конце туннеля. Тогда будет ясно куда идти. А до тех пор каждый из тех, кто нас смотрит и каждый из тех, кто тебя читает, каждый из тех, кто косит глазом в мою сторону, обязан с моей точки зрения быть агитатором и пропагандистом.
Дмитрий Пучков:
А успеем?
Константин Семин:
Другого варианта нет. И здесь есть только два сценария поведения: либо не делать ничего, либо делать то, что должно.
(4 июля 2017 года)