На теле твоем ночь. Она в лопатках
и выемках ключиц. Она бессмертна,
а если видеть суть — она перната,
как ястреб на старинном гобелене.
Ночь — ястреб. Или хищность твоих пальцев
с моим воображением играет,
как только переходят за двенадцать
все стрелы мира. Верно, дорогая?
И мы с тобой, лежащие нагими
на космосе, в сознании зачатом,
двумя полуголодными прямыми —
дихотомия одного гештальта.
Над нами ночь. Сейчас это не важно —
я изучаю ртом асимметрию
твоей души
и влажности,
и жажды.
Над нами ночь. Нам это безразлично.
Над нами ночь, кафтан ее застиран,
она льет краски-тени, как художник,
и нас с тобой рассказывает миру
совсем не так, как знаем мы.
Но все же…