— А это вы чем, простите, лицо намазали? — спросил голос.
Женщина не ожидала вопроса. Она думала, что в кабинет никто не может войти, кроме девушки-косметолога, которая такого спрашивать бы не стала.
— Это профессиональная маска, — она ответила, не раскрывая глаз, потому что глаза под этой маской раскрывать было нельзя.
— Хм, я-то думала, это только у артистов профессиональное — маски… И что, помогает?
— Естественно! Морщины подтягивает, проблемы с кожей убирает, — женщина начинала раздражаться.
— Красоту, значит, наводит?
— Да.
— А бояться тебя люди тоже перестают, от этой маски? Вас вот, не боятся?
— Нет. Меня не боятся. — Что за безобразие происходит в этом салоне?
— А меня да. Не понимаю, почему. Я вот, по-настоящему только кота Шрёдингера боюсь.
— Почему это?
— Ну, представьте только, чудище какое — и жив, и мертв одновременно.
— Но такого не бывает!
— Ага. И я о том же, жив, мертв и еще и не бывает его — и все это одновременно.
— Девушка, если у вас такие проблемы, что вас боятся, то никакая маска тут не поможет! Маска только для лица!
— Ну, а меня что делать-то для всей, так сказать, фигуры?
Женщина злилась, она совершенно не понимала, за что платит салону такие деньги, если ей не могут обеспечить элементарный покой и оградить от какой-то страшной тетки, задающей глупые вопросы.
— Слушайте, чего вы ко мне пристали? Обратитесь вон к косметологам. К фитнесс-тренерам. К косметическим хирургам в конце концов!
— Да обращалась… — вздохнул голос. — В обморок они сразу падают. А вы я вижу, понимаете в этом. Бываете тут чуть ли не по два раза на день.
— Нужно за собой следить!
— Полностью с вами согласна. Красота — страшная сила. А я разве не слежу? Слежу! И одежду подбираю и аксессуары. Даже, вот о масках задумалась. Все равно боятся. Как ни приду — в крик.
— Страшная, как смерть? — злорадно хохотнула женщина, затем вспомнила, что смеяться тоже нельзя и снова застыла с бесстрастным лицом.
— Да. Только не как.
Женщина не поняла, но отвечать не стала.
— У меня проблемы с фигурой.
— Лишний вес?
— Да не то чтобы… Но кость, мне кажется широковата. Можно было бы и поизящнее. С кожей проблем нет, потому что кожи нет.
Женщина снова не поняла, и опять промолчала.
— Но зубы зато хорошие. И волосы, слава богу, не выпадают. Тоже, согласитесь, важно.
— Укрепляли? — женщина мечтала, чтобы эта тетка от нее отстала.
— Да. Но не удержались.
— Так, я не поняла? Вы что, лысая?
— Почему сразу лысая! Я отполированная!
— Не мудрено, что вас все боятся, — фыркнула женщина, — с такой-то рожей.
— А как же глаза? Глаза у меня знаете, какие красивые! Просто огонь! А коса у меня какая! Ух! Красотища!
— Так вы сказали, что лысая или… хм… отполированная, — женщина готова была плюнуть на все процедуры, вскочить и устроить тут грандиозный скандал, выясняя, кто пустил к ней эту тетку.
— Да. А коса у меня из лучшей стали, между прочим. Она тоже отполированная.
— Вы ненормальная?
— А кто сейчас нормальный? — вздохнул голос. — Да и будешь тут нормальным, когда тебе этот кот Шрёдингера преследует. Прямо кошмар какой-то, а не кот! Забирать его? Или не забирать? Как я могу кого-то одновременно забрать и не забрать?
— Что вы заладили со своим котом!
— Это не мой кот, а Шрёдингера. Самого Шрёдингера я уже забрала, а с котом этим его мучаюсь.
— Чего вы от меня хотите? Что вы вообще, тут делаете!
— Да так, шутки шучу. Время тяну… Думаю, вот бы такой салон, только не для тела, а для души открыть.
— Зачем это вам?
— Как зачем? Вот вы, например, за собой следите, но очень однобоко.
— Что значит однобоко?! — женщине очень хотелось посмотреть на эту наглую тетку, но если она откроет глаза — морщины не разгладятся так, как нужно.
— Ну, за телом следите, а с душой мне прямо-таки стыдно рядом идти.
— Вы о чем?
— Страшненькая она у вас, душонка-то. Лишний вес высокомерия, плоские формы мыслей, обвисшие стремления. Завистью всю посыпало, как подростка с гормональным всплеском. Искореженное мировоззрение, хромые принципы, бледная воля. Вы бы хоть раз масочку помощи ближнему приложили. Или милосердием, что ли, намазались бы. А то сладостными проклятиями в адрес знакомых на ночь злоупотребляете. Презрение к окружающим такое в себе вырастили, что ни в какие ворота рая не протиснитесь.
Женщина не выдержала, подняла голову, стряхнула с глаз ватные диски, и увидела перед собой скелет в черном балахоне, в глубине черепа зловеще горели глаза, в руках сверкала до блеска начищенная новая коса:
— Смерть! — закричала в ужасе женщина.
— Агасики… — вздохнула Смерть. — Так, к чему это я?.. Занялась бы ты своей душой, а то придет время тебя забирать, а мне стыдно. Увидят еще Мор с Чумой, засмеют. Так что, пока не поздно…
Силуэт в черном балахоне вдруг рассеялся. На месте, где сидела Смерть, еще некоторое время продолжали гореть огоньки глаз, а потом они тоже исчезли.
Женщину трясло.
— Время процедуры вышло, — раздался доброжелательный голос сотрудницы салона. Она вошла в кабинет, улыбаясь, но потом увидела, в каком состоянии клиентка, и улыбка сползла с ее лица. — Вам еще спа-массаж назначен… вас проводить?..
— Нет! — закричала женщина. — Потом! Где тут ближайший благотворительный салон… тьфу ты… фонд?

— То-то же, — довольно говорила невидимая сейчас Смерть. — В человеке все должно быть прекрасно. Так ведь, Высокомерие? Не в обиде на меня, что клиентку твою отбила?
Зависший в воздухе между полом и потолком мужчина в черном, связанный по рукам и ногам простой конопляной веревкой, что служила когда-то Смерти поясом, только презрительно хмыкнул хмыкнул и брезгливо поджал губы.