Я никогда по-настоящему не влюблялась. Я имею ввиду, не влюблялась настолько, что начинала вспоминать стихи о любви, которые в школе-то едва могла выучить наизусть и уж тем более — не начинала сама заниматься стихосложением. Я не влюблялась до той отметки, когда женщина перестаёт логически мыслить и реально оценивать, находящегося перед собой, мужчину. Глядя на других, мне казалось, что влюбленность это — какая-то разновидность дальтонизма: когда большая часть предметов и событий окрашивается в розовый, а все кони становятся белого цвета.
Конечно, я тоже влюблялась… Вернее будет сказать, испытывала эмоции к противоположному полу. Более того, такое со мной происходило очень часто. Я даже говорила, что всегда буду помнить об этом вечере (ночи, утре: это зависело от времени суток). Говорила подобные слова так часто и уверенно, как благодарят за покупку кассиры, только что открывшегося, супермаркета. Иногда даже мысленно прибавляла: «Приходите к нам еще…»
Вы подумали, что я не влюблялась по-настоящему только потому, что ни один из моих мужчин мне не нравился? Нет. Нравились. Я всегда сама выбирала себе мужчин. НЕ брала, а именно выбирала: продуманно, точно зная, что на данный момент нужно. Я обращала внимание лишь на тех, кто хотел ответить мне взаимностью. Со временем достаточно было нескольких минут, чтобы понять, стоит ли тратить время.
Да, я не добивалась мужчин сама. И не потому, что считала это недостойным занятием. Мужчины любят покорять и завоевывать, так зачем лишать их такой возможности и упрощать задачу.
А еще я всегда первой старалась закончить отношения. Не потому что боялась быть покинутой. Просто не выношу слабых мужчин, которые могут кончить только в тебя, но никогда не могут *ПО кончить* с тобой и с вашей надоевшей связью.
Я относилась к завершению отношений философски, говоря:" Некоторые мужчины, как туфли на каблуках в 13 сантиметров. Поносила, покрасовалась — отдай другим, пусть мучаются." И появлялась новая пара туфелек. Как правило, она была интереснее и дороже прежней. Вообще-то я люблю ботфорты, но сравнивать ЛЮБОВНИКА с парой высоких сапог, как-то не поворачивается язык.
Как-то один знакомый из разряда *недавно мной покинутых*, встретив меня на улице, вполне беззаботной и улыбающейся, сказал: «Девочка, ты плохо кончишь!» Я подошла к нему ближе и нежно прошептала на ухо: «Мальчик, с тобой я не кончу никогда…» И ушла. А он стоял, наверное, и смотрел, как я растворяюсь в толпе… слегка помахивая алой бархатной сумочкой, как машет тореадор своей несчастной жертве…
Все это было… встречи… встречи… расставания… Мои соседи по подъезду относились к частым посетителям равнодушно. Наверное, даже жалели: бедная девочка, давно без родителей, а жить так хочется обеспеченно. Да, я нормально относилась к сексу за деньги и к тем, кто мне его предлагал. Эти мужчины были гораздо честнее тех, что пытались за нескончаемую вереницу разноцветных обещаний получить меня на время, использовать и уйти, оставив с разбитым сердцем и синяками на бедрах и ягодицах — неизменным показателем их *настоящей любви и страсти*.
Тот, кто платил мне, хотел получить только мое тело и мои ласки, не пытаясь унести свой *кусочек красного и бьющегося*, что должно было находиться внутри грудной клетки.
Только соседке этажом ниже моя бурная ночная жизнь не давала покоя. (Ну ещё бы: сорокалетняя, непривлекательная, одна воспитывает дочь. Таких волнует всё, даже политическая обстановка в маленьком княжестве Лихтенштейн. Всё, кроме собственной внешности). Так вот… она назвала меня как-то *дешёвкой*, когда я поднималась к себе. Знала бы она, хотя бы, о стоимость часов, золотой змейкой притаившихся, на моём тонком запястье. Или — о стоимости кольца с топазом, который из-за своих размеров, так ловко прикидывался обычной голубой стекляшкой. Я не была *дешевкой*, скорее уж — *дорогушей*.
Вы уже решили, что причиной такого поведения является глубокая травма, пережитая мной в юности с первым мужчиной… как-то так говорят психологи о подобных вещах. Разочарую — такого не было. Никакого насилия, никаких *взрослых мужчин-соблазнителей*. Своего первого мужчину соблазнила я сама. Когда мне было 16, мне нравился мужчина гораздо старше меня самой. Тогда ему было 28. Его племянница была моей подружкой. Как-то она сказала, что у *** жена с ребенком уехали на юг. (Как хорошо иметь разговорчивых подружек…) Я знала, что *** хочет меня, но он никогда бы не предложил мне этого сам. Под предлогом передать книгу от племянницы, я пришла к нему розовым июльским вечером… и ушла, когда уже совсем стемнело. Мне было хорошо … мы встречались почти каждый день до возвращения его жены… и потом, когда я уже значительно повзрослела.
У меня было много мужчин… совершенно разных… блондины, брюнеты, темнокожие… Разные. Наверное, их объединяло только одно — любовь к *необычному*. Этим *необычным* и была я. Кто-то любил блондинок, кто-то мечтал о брюнетках, и все они оказывались в постели рыжей и голубоглазой.
У меня было много мужчин, потому что со мной было просто: я никогда не спрашивала, женаты ли они и никогда сама не хотела быть *женой*. Я никогда не хотела детей. Я хотела только одного — быть СОБОЙ.
Были такие, кто предлагал мне *руку и сердце*, т. е. желал сделать своей собственностью, заклеймённой одной с ними, фамилией. Эти мужчины никак не хотели понять, что ВЕТЕР в домашних условиях превращается в неприятный опасный сквозняк; что из ящика Пандоры нельзя сделать музыкальную шкатулку, в которой будут звучать *Шербургские зонтики*. Как только я замечала, что готовится очередной * подарочный набор: *рука плюс сердце*, мой телефон больше не отвечал.
Многие мужчины были поражены, узнавая о моих взглядах (если у нас, конечно, дело доходило до разговоров). Они, наверное, считали меня существом внеземного происхождения. Иногда даже казалось, снимая с меня одежду, в первую очередь они искали взглядом пупок. Им было необходимо удостовериться в его наличии.
Было и другое очень простое объяснение того, что я не стремилась «замуж».
«Дорогие молодожёны, сегодня самый счастливый день в вашей жизни…»
А я НЕ желала, чтобы у меня был всего один счастливый день в моей жизни, да ещё тогда, когда меня окружает толпа пьяных людей, половину из которых я даже не знаю. К тому же — я не любила белые свадебные платья. Белое платье — символ непорочности, принадлежности одному мужчине. А мне тогда следовало бы одеть, наверное, ярко-красное!
В моей жизни были отношения, которые длились довольно долго. Но я уходила еще до того, как мы успевали надоесть друг другу.
Люди часто бывают несчастны не оттого, что отношения закончились… оттого, что они не могут вернуть те чувства и надежды, что были в самом их начале.
Отношения между мужчиной и женщиной — цветы. Когда отношения заканчиваются, не стоит делать из них *гербарий*, чтобы похвастать когда-нибудь перед друзьями лепестками у которых не осталось ни цвета, ни запаха прошлого счастья.
Иногда, когда бываю в одиночестве, я думаю — почему так часто испытывая эмоции, не пережила *роковой влюблённости*, *трагических разочарований*… Быть может, потому, что моя душа успела остыть ещё до моего рождения, несясь на Землю по галактикам, как падающая звезда. И кто-то смотрел на январское синее небо и просил эту звезду сделать его счастливым… как будто газовому светящемуся сгустку было дело до чьих-то желаний, кроме своих собственных.
А может быть, я не испытывала все это потому, что… на рентгене моей грудной клетки, в средостении — орган, несвойственной ему, круглой, немного приплюснутой формы.