Старые письма, открытки, фотографии хранят сокровенные тайны. Проходят годы, меняются власти, поколения, идеалы и превращаются в пыль, но строчки продолжают жить, рассказывая свои истории… Кажется, вот-вот откроется дверь и соберутся за одним столом герои этих историй, будто не было для них никогда, ни разлуки, ни смерти, ни слёз, а только ласковый свет… в вечном мерцании звёзд.
Уникальный архив
Однажды во время моей учёбы в Москве знакомые предложили пожить у них. Мне выделили комнату в старинном доме, нелепо сочетающем евроремонт с предметами антиквара и духом минувших эпох. «Только выброси всякий хлам в коробках», — радушно предупредили хозяева.
Я открыла коробки и ахнула. Там лежали открытки и письма начала XX века, бережно перевязанные тесёмочкой, не тронутые временем.
— Что это? — недоумевая, спросила я.
— А, это? Да ерунда, — отмахнулись хозяева. Переписка прабабушки с возлюбленным. Она была графиня.
— Должно быть уникальная история?
— Типичная для той эпохи. Прабабушкин возлюбленный был расстрелян в начале революции красными. Она с приходом новой власти спрятала архив: не только письма, но и деньги, драгоценности — целое состояние. Всё обнаружили лишь месяц назад рабочие, во время ремонта. Деньги и ценные предметы мы продали, а открытки оказались никому не нужны.
Стараясь оправдать такое равнодушно-потребительское отношение столичной избалованностью, я уговорила архив не выбрасывать. Хозяева любезно согласились отдать его мне, не понимая, «зачем кому-то этот мусор?» Так удивительные открытки из богемной Москвы переехали жить в уральскую провинцию.
С любимыми не расставайтесь…
Графиня Татьяна Троицкая и офицер кадетского корпуса Пётр Царёв познакомились у друзей в Петрограде, куда Таня приехала погостить. Ей едва исполнилось 18. Ему — 23. Шёл 1905 год. Таня была удивительно светлым созданием и сразу же очаровала Петра сочетанием ума и красоты, а ещё какой-то детской хрупкостью. С первых дней он называл её «маленькая моя Танечка». Ему всё время хотелось её от чего-нибудь оберегать: от непогоды, зла, несчастий, да неважно от чего, просто всегда быть рядом. «Я так люблю тебя, что разлука для меня будет непереносимой», — говорил Пётр, предчувствуя скорое расставание. Таня уезжала домой в Москву. Петю отправляли служить в Томск. Они не знали, как долго продлится эта разлука, оставалась единственная надежда, трепетные весточки друг о друге — письма.
В наш век технического прогресса, когда достаточно нажать всего несколько кнопок на мобильном телефоне, чтобы услышать близких, трудно себе представить, что каких-то сто лет назад два влюблённых человека неделями, а то и месяцами ждали писем. Зато, как награда за томительное ожидание, каждая строчка этих писем была прочувствована до глубины, до сердцевины, исполнена нежности и грусти.
«Моя милая, любимая, Танечка! Вот уже ночь прошла, 5 часов утра, люди просыпаются, разговаривают. Только я так и не смог заснуть. Мысли не дают мне покоя. Я ежеминутно думаю о тебе, и благодарю Бога за ту любовь, что ты мне подарила. Боже мой, как я хочу тебя видеть».
Петя писал почти каждый день, на почтовых открытках, чтобы доходили быстрее. Таня высматривала в окно почтальона и радостно неслась к нему навстречу, с замиранием сердца наблюдая, как почтальон перебирает письма, чтобы найти единственное для неё — от любимого.
Так прошло больше года, наступила зима 1907-го, холодная и снежная, Танечка серьёзно заболела. Врач поставил неутешительный диагноз — туберкулёз. Срочно был нужен шалфей, в ту зиму его было днём с огнём не сыскать в расшатанной волнениями России.
Петя сразу же кинулся на поиски, перевернул весь Томск, наконец, в окрестной деревне нашёл бабушку, у которой оказалось немного шалфея, немедля Петя его выслал, приложив открытку: «Здравствуй, Танечка! Ты не можешь себе представить, как мне грустно живётся, зная, что ты больна, да ещё такой тяжёлой болезнью. Скорее сам соглашусь болеть, чем знать, что хрупкой Танечке больно. Сегодня был в Соборе, молился о твоём исцелении. Грустно за свою беспомощность, что не могу пока вырваться, приехать и обнять тебя, любимая. Удалось достать немного шалфея, я верю, он поможет, и ты обязательно выздоровеешь».
С Божьей помощью Петина любовь исцелила Таню. Два долгих года они были в разлуке, посылая друг другу открытки, после Томска Пётр служил в Тобольске, на Урале, проехал пол России, и, наконец, влюблённые встретились. Радости не было предела: поцелуи, слёзы, объятья, обещания больше никогда не расставаться.
Вскоре Татьяна Троицкая и Пётр Царёв обвенчались в церкви. Он служил офицером в Первом Московском кадетском корпусе, она вела домашнее хозяйство. В счастливом браке родилась дочь Анна. В любви и согласии супруги прожили девять лет. Наступил 1917 год. Ни Таня, ни Петя не предполагали тогда, насколько круто изменится ход Российской истории, как в одночасье рухнет всё, что так дорого и любимо, а обещание больше никогда не расставаться окажется невыполнимым, только вот боль и ужас разлуки никогда уже не скрасят письма.
Утро последнего дня
Утром 20 октября 1917 в Москве творилось что-то неладное: выстрелы, крики, дым. Таня пыталась отговорить мужа идти на службу, предчувствуя беду. «Родной мой, прошу тебя, не уходи, давай уедем отсюда прочь, мне, кажется, Россию мы потеряли, но я не хочу потерять тебя…», — повторяла она. Петя всё прекрасно понимал, но не мог запятнать честь русского офицера, бросить своих.
Московский кадетский корпус в первые дни революции подвергся нападению бунтовщиков. Юнкера и кадеты несколько дней защищали Москву от захвата её большевиками. Но корпус пал. Уцелевших офицеров заперли в здании под контролем большевиков. Красное командование приказало своим солдатам сорвать с отчаянных кадетов погоны, положить в гроб и закопать. На рассвете был отдан приказ — расстрелять всех офицеров.
Пете оставалось жить всего несколько минут. Он стоял вместе с товарищами под прицелами ружей во дворе своего родного кадетского корпуса. Солнце взошло и светило не по — осеннему ярко.
Щёлкнули затворы ружей.
В долю секунды промелькнуло — увидеть бы ещё хоть раз Танечку…
Окровавленное тело Пети сбросили в яму, а душа его воспарила туда, где любовь и свет, и где однажды они обязательно встретятся с маленькой хрупкой Танечкой, чтоб не расстаться уже никогда.
Татьяна Троицкая, опасаясь преследования большевиков, замуровала письма, открытки и ценности в стене своего дома до лучших времён. Замуж она больше так и не вышла, одна воспитывая дочь. В дневнике Таня написала: «Я не верю в разлуку, не верю в смерть, но как же болит душа…».