он глядит на ее ресницы, волосы, изгибы ее плечей,
вот был волк-одиночка, бродяга, всегда ничей,
чтоб открыть его душу — нету таких ключей,
а теперь она здесь — флиртует своей улыбкой.
и внутри поднимается птицей поток огня,
и мне страшно теперь, что подумает про меня,
стала мягкой, как масло, металлическая броня,
и земля под ногами становится ватной, зыбкой —
ты прости меня, бог. я не ведал, что говорил,
и сейчас держусь из всех сил за изгиб перилл,
чтоб не рухнуть оземь, небо-глянец, словно акрил
и ее глаза — проводник в измеренье рая.
я теперь молюсь, я поверил, и вновь живой,
солнце светит, как нимб, над растрепанной головой,
ее нет минуты и хоть от безумья вой,
от неистовой боли сгибаясь и замирая.
я исправлюсь, стану защитником и героем,
буду на кулаках расправляться с горем,
куплю нам дом, чтобы с садом, мечтой и морем,
где нас не потревожит уже никто.
и я понял вдруг, потерянный меж мирами,
что жить с любовью то же, что жить при храме,
и смысл жизни — холодными вечерами
укрывать ее тонкие плечи своим пальто.