«Ещё чего! ещё чего! ещё чего!» —
в ушах звенели плеер и пощёчины;
«Он хочет!.. — Казанова доморощенный!
ещё чего! ещё чего!» — пощёчины!..
.
Сердитая, до духоты желанная,
вся в капельках — такая после-ванная…
Донёс тебя, целуя, до дивана я:
желанная (пощёчина!), мечтанная!
.
И хохоталось: «любит!» и «проскочим мы» —
я руки целовал, ловя пощёчины,
- «Ты всё ещё сердита?» — просто ченно!
(мурлыкаешь на ушко мне: «ещё чего?..»).

.

.
- Кромешное солнце смеялось,
бросив на копья утро.
Помню восхода ярость!
Прочее помню смутно.
Сзывали на гибель трубы,
крестами — ладей ветрила,
сжатые губы грубы…
.
- Сын мой, так что там было?..
.
- Татарва дрались, как черти,
… показать весь текст …

.
Века летят и кажутся минутой,
ползут минуты чередой калек,
и прошлое всё ближе почему-то,
и водевильней двадцать первый век.
.
Нелепый век, за что в тебе живу я?
- тверезво, толерантно, я — не я…
лишь с призраками памяти жируя,
как заглотившая свой хвост змея.
.
Мы половцы… А может, и — атланты.
Века гигантов были, но прошли.
Я жил в кровавом, солнечном, — двадцатом.
… показать весь текст …