Снежинки с тихим звоном бились в окно. Старик выключил лампу для освещения растений и взялся за лейку, чтобы полить только что высаженный базилик. Ему всегда нравилось смотреть, как первые побеги пробиваются из-под земли. Старик напевал что-то себе под нос, когда в комнату вразвалку вошла невестка. Левую руку она положила на раздувшийся живот, словно держала равновесие.
— Малышка Иринушка наконец-то заснула, — сказала она, карикатурным жестом вытирая несуществующий пот со лба.
— В толк не возьму, как такой маленький ребёнок может так долго реветь, — ответил старик. Поправив пальцем очки, он перевёл взгляд с ровных рядов посаженных семян на невестку. — В другой раз давай я с ней посижу. Андрей на работу убегает ни свет ни заря, ты в тягости, а я сижу и бездельничаю целыми днями. — Старик нахмурил бровь и назидательно потряс в воздухе указательным пальцем, старательно пародируя председателя домкома Успенского. — Я просто обязан принимать деятельное участие в воспитании нового поколения рабочего класса.
Лидия засмеялась.
— Посмотрим, как вы запоёте, товарищ Поляков, когда вас в четыре утра разбудит её плач. Ох, посмотрим.
В дверь постучали — резко, громко. Через миг неведомые гости уже не стучали, а настойчиво барабанили в дверь. В спальне зашлась рёвом Ира, недовольная тем, что её сон так грубо прервали.
— Ч-чёрт их дери, — выругалась Лидия, — Только она успела…
— Подойди ты к двери, я пойду, уложу Иринушку обратно. А то всё ты да ты.
Старик поднялся и направился в спальню. Стук не прекращался, в дверь колотили всё громче и чаще.
— Секундочку! Сейчас подойду! — раздражённо объявила Лидия, направляясь к двери. Старик включил свет в спальне и взял Иру на руки. Девочка ревела взахлёб.
В спальню, держась за дверной косяк, заглянула Лидия.
— Им, вроде как, ты нужен. Давай, я с ней посижу, — сказала она, забирая младенца из рук старика. В её голосе слышались нотки неуверенности. Старик сглотнул и, стараясь ступать как можно тише, пошёл к двери. Незваные гости оказались не совсем теми, кого он ждал. Мужчина и женщина, оба с несколько шальными глазами, а между ними — завёрнутый в свитера и шарфы свёрток. Свёрток по форме походил на человека, и, похоже, страдал от какой-то боли.
— Вы Тихон Поляков? — негромко спросила женщина. Свёрток застонал.
Полякова захлестнули страх, гнев и любопытство, но он изо всех сил старался сохранить лицо.
— Вы бы зашли. Похоже, вашему спутнику нехорошо, — сказал он так ровно, как только мог. Мужчина и женщина кивнули и шагнули через порог, поддерживая третьего гостя. Из спальни доносился приглушённый плач Иры.
— Раздевайтесь, вот вешалка, проходите. Будете что-нибудь, кофе, например? Чай? Или чего покрепче? — спросил Тихон, направляясь на кухню.
— Нет, спасибо, — сказала женщина, подводя свёрток за руку к креслу. Свёрток начал разматываться.
— А мне кофе, если можно, — сказал молодой человек. Тихон налил чайник и поставил на плиту.
— Замечательно. Пока вода закипает, расскажите мне, что у вас за дело? — спросил Тихон, усаживаясь напротив гостей.
— Нам нужна помощь, — начал мужчина. — Мы из … гм, из Оккультного Братства Ленинграда. Нам требуется помощь московских волшебников.
Женщина подалась вперёд.
— Борис, наш коллега. Он пробовал изучать «Воздушную Реку» Самедова и вдруг лишился дара речи. Немота прошла через несколько дней, но потом пошли изменения.
Тихон склонился над странным существом, провёл по нему изучающим взглядом. Узкая, покрытая мехом голова, на лице — тонкий изогнутый клюв. Пальцы существа удлинились, стали тонкими, как веточки, и поросли перьями. Ошибки быть не могло.
— Похоже, ваш друг попал под заклятие трансформации. Волшебники любят оставлять в своих книгах ловушки для незадачливых глупцов, — объяснил он, разглядывая создание. Оно, в свою очередь, сверлило взглядом пол, избегая смотреть на Тихона.
— Когда оно закончится? — спросила женщина. Её узкие руки сжались в кулаки.
— С его смертью, я полагаю. Есть предел тому, сколько изменений в силах выдержать человеческое тело за такой краткий срок. Судя по его состоянию, осталась максимум неделя, — ответил Тихон.
Мужчина повесил голову, женщина прикрыла открытый рот ладонью, существо же молча уставилось на Тихона. В молчании прошла минута.
— Что-нибудь можно поделать? — спросила женщина.
— Боюсь, здесь я вам не помощник. Видите ли, я на пенсии, и уже довольно давно. И трансформация мне никогда особенно не давалась, я действовал больше… исподволь.
Женщина встала, прямая, словно струна.
— Товарищ Поляков, — обратилась она командным голосом, — От имени Оккультного Братства Ленинграда мы просим Московское Общество Волшебников почтить давний союз и оказать нам помощь в час нужды.
Выражение лица старика не изменилось.
— Вы не из Оккультного Братства Санкт-Петербурга. Во-первых, его не стало задолго до войны, вас тогда и на свете не было. Уж я-то знаю, сам смертельный удар наносил. Во-вторых, будь вы настоящим членом Братства, или если бы вы хотя бы раз говорили с таким членом, вы бы попросили заварить чайные листья водкой. В-третьих, Московского Общества Волшебников больше нет, некого просить о помощи. Кроме меня, из этого общества в живых не осталось никого, да и я, повторюсь, на пенсии. — Голос старика был чище и холоднее оконного стекла.
Женщина поникла, села обратно.
— Но они сказа…
— Что вам сказали, было в силе двадцать лет назад. Даже десять, пожалуй. Но сейчас я — последний волшебник в Москве. Других не знаю. Остальных либо Чека погубило, либо Книгожоги, а в основном сами друг друга перебили в мелочных дрязгах. Может, оно и к лучшему.
— Помогите же, прошу вас!
— Вы ещё молоды, поэтому я преподам вам один урок. Выдавать себя за другого волшебника — одно из самых тяжких преступлений. Выдавать себя за целое общество волшебников? Это, наверное, тягчайшее. Радуйтесь, что не убил вас на месте за то, что лгали мне в глаза. И вам просто невероятно повезло, что за вашу ложь я не сделал с вами чего похуже.
Женщина едва могла сдержать слёзы.
— И всё, значит? Это вся помощь?
— Наверное, вся. Но можете, конечно, попить кофе, — сказал Тихон. — Желаю вам удачи, но помочь не могу. А теперь попрошу вас покинуть мой дом. Такое чувство, что беда следует за вами тремя по пятам.
Гости, пошатываясь, поднялись на ноги. Рёв Иринушки в соседней комнате пошёл на убыль. Тихон проводил гостей до двери. Уже на пороге существо обернулось.
— Сильным человеком будет твой внук. Славным. Таким внуком ты будешь гордиться, — наполовину сказало, наполовину прокаркало оно.
— Почему ты так думаешь? — спросил Тихон, приподняв одну бровь.
— Не думаю. Знаю. У меня «Незримое Око». Из книги Покровского. А «Постоянство» Карташёва не даёт ему закрыться. С ним всякое могу видеть. — Существо горько усмехнулось. — Иногда в этом глазу рябит.
А ведь умный подход, подумал Тихон. С самых первых дней в Обществе он не помнил, чтобы кто-то пытался доработать «Незримое Око». То ли Федот, то ли Карина пытались предсказывать с его помощью погоду. Или не погоду, а цены на чёрном рынке во времена карточной системы? Неожиданно его захлестнули воспоминания о былых временах. Единственным, что связывало их тогда с прошлым, был старик Созонов, остальные же пробовали экспериментировать. Что будет, если добавить вот это? Можно ли это заклинание изменить вот так? Можно ли создать новое заклинание? Они были молоды и жаждали перемен, они действовали поспешно и необдуманно, но они познавали новое. Удивительные знания, от одной мысли о которых что-то и по сей день трепетало внутри. А когда они узнали, что другие общества работают схожим образом, когда создали невидимую сеть, охватившую весь мир? Боже мой, подумал Тихон, мир тогда воистину раскрылся перед ними.
Старик Созонов предупреждал их, что они копают слишком глубоко, слишком сильно поддаются своему эго. Они отмахивались от него, считали его простым переписчиком, который был рад сидеть, обложившись книгами, повторять, как попугай, старые заклинания и ничего не делать нового. Потом начались внутренние неурядицы. Первыми, кто пал от рук Московского общества, были волшебники Новосибирска. Началось всё с каких-то мелочных дрязг, давно забытых, а когда закончилось — в области не осталось ни единого волшебника. Тем временем остальные общества плотно грызлись друг с другом в припадках ярости и страха. Созонов, совсем уже одряхлевший, навсегда ушёл тогда от них. К началу 1935 года единственными достойными упоминания организациями оставались Оккультное Братство Ленинграда и Московское Общество Волшебников. К концу 1935 года Московское Общество осталось в одиночестве.
Но процесс был неостановим, и вскоре москвичи набросились друг на друга. Жеглов умер в 1946, и Тихон остался единственным во всей Москве, кто мог применять заклинания.
Может быть, Созонов был прав тогда. Может быть, лучше было бы сидеть по домам и заниматься магией самостоятельно. Тихон до сих пор не забыл, как смотрел на них Созонов, уходя в Библиотеку в последний раз, навсе… стоп, Библиотека? Как же он её раньше не вспомнил?
— Постойте! — прокричал Тихон вслед незваным гостям, не успевшим ещё дойти до лестничной клетки. — Погодите! Сейчас догоню. — Он схватил пальто, метнулся в спальню и взял томик Библии. Поспешно застёгиваясь на ходу, он припустил по коридору за троицей посетителей, а когда догнал, уже хватал ртом воздух.
— Я знаю, как вам помочь. Но сначала скажите, — указал он пальцем на мужчину, — Вы в Бога верите?
— Я что?
— Отвечайте! Это важно! — едва не сорвался на крик Тихон.
— Нет, наверное. В смысле… Ну, я знаю, что-то есть, но… — запнулся мужчина. Тихон закатил глаза.
— Я не верю ни в какого Бога, ни во что. По-моему, это просто пока не объяснили, — подала голос женщина.
Тихон одарил её взглядом.
— Женщина? С женщиной такого не пробовали, но, думаю, должно сработать — почему нет? Хорошо, пойдёмте.
Через пять минут все четверо мёрзли на пронизывающем холоде в глухом тупике. Тихон достал из кармана Библию. Завывающий ветер бросал в них хлопья снега.
— Сначала прошу вас — дайте мне слово. Волшебство России рушится. Старые общества мертвы или умирают, и с каждым днём страна теряет свои краски, теряет жизнь. Прошу вас, пообещайте, что не дадите ей умереть. Что раздуете огонь, будете учить других. На той стороне вы найдёте всё, что только нужно, на тему Русского волшебства. Там будут люди, или, на худой конец, книги, которые подскажут, как повернуть вспять то, что изменило Бориса. Учитесь, ищите новое, открывайте — что угодно. Только не набрасывайтесь, как мы, друг на друга. В Библиотеке будет одна или несколько книг, там описаны наши победы, наши поражения. Прочитайте и извлеките урок. Вот, чего я прошу в обмен за свою помощь.
— Клянусь, — прошептал мужчина.
— И я клянусь, — сказал Борис.
— Обещаю, — кивнула женщина. Тихон раскрыл Библию и положил её на заснеженный асфальт тупика.
— Отлично. Теперь, чтобы ритуал сработал, встаньте точно здесь. Нужно, чтобы два человека, христианин и атеист пожали друг другу руки и представились над Библией, раскрытой на одном из четырёх евангелий. По моему опыту, лучше всего работает от Матфея. — Тихон протянул свою руку над Библией. — Приятно познакомиться. Я — Тихон Поляков, последний московский волшебник.
Женщина взяла его руку и крепко пожала. Впервые за всё время на лице её появилась улыбка.
— А я — Любовь Сухорукова, волшебница из Ленинграда.
Место изменилось. Перед ними был уже не тупик, но библиотека. Мраморный пол безупречной чистоты, уходящие в бескрайнюю даль книжные полки. Где-то вдали стояли какие-то силуэты, смотрели на них. В портал врывался морозный ветер декабря.
— Идите быстро! — гаркнул Тихон, стараясь перекричать рёв ветра, — Портал долго открытым не продержится!
Троица рванулась в портал.
— Спасибо! — крикнул Борис. Портал начал закрываться. Любовь помахала рукой. Портал становился всё меньше, пока не схлопнулся с лёгким щелчком. Тихон, кряхтя, нагнулся и подобрал Библию с земли. Положив книгу в карман, он быстрым шагом направился домой. Ветер начал ослабевать, и у самого дома стих окончательно, лишь снег кружился в воздухе и падал на землю.
Тихон вытер ноги, зашёл в квартиру и повесил пальто на вешалку. На кухне сидела Лидия с чашкой чая в руке.
— Что ж ты ушёл, а чайник на плите оставил? От свиста Иринушка до полусмерти напугалась. Но теперь уже крепко спит, — сказала она.
— Извини. В другой раз постараюсь не забыть, — ответил он, проваливаясь в объятия кресла.
— Так чего им было надо?
— Дорогу показать. Я им помог добраться, куда надо было. Сам уже почти забыл это место.
— Странные ты знакомства водишь! Ты что, живёшь двойной жизнью? Что прячешь от нас с Андреем? — рассмеялась Лидия.
— У стариков свои секреты, — сказал он. — И не тревожься за меня, это не полезно для будущего внука.
— Вот как? — спросила она, проводя рукой по тяжёлому, раздувшемуся животу. — Откуда знаешь, что мальчик будет?
— Считай это старческой интуицией, — ответил он, устраиваясь поудобнее. Глаза Тихона закрылись, и вскоре он провалился в сон. А на улице снежинки с тихим звоном бились в окно квартиры.