…Первые неудачи, тем не менее, не остудили пыл Юрия Борисовича, который твёрдо решил остаться в столице и спустя год снова попытать счастье. Безрезультатно он пытался устроиться на разные московские заводы. А затем в процессе поисков работы Левитан, то ли сам увидел, то ли ему кто-то показал (в этом биографы расходятся) на обычном уличном столбе объявление о наборе в состав радиодикторов. Левитан, не имея ни малейшего представления о данном ремесле, решил попробовать пройти отборочный тур.
В конкурсе приняло участие несколько сот соискателей, среди которых были и профессиональные актёры. Появление среди искушённой московской публики владимирского парня в застиранной майке и спортивных штанах вызвало улыбки среди членов комиссии, в числе которых был и популярный мхатовский актёр Василий Качалов. Однако Юрин голос, завораживающий, обладающий поразительной глубиной и тембром, произвёл на присутствующих впечатление. Несмотря на провинциальный акцент, после недолгих колебаний комиссия постановила принять парня в число стажёров Радиокомитета.
Профессор Александр Шерель, известный историк радио, рассказывал: «В Радиокомитете в 1932 году была образована Главная редакция информации. С целью работы в ней был объявлен набор дикторов. Комиссия, прослушивающая кандидатов, состояла из актеров театра и работников радио. И вот перед этими „зубрами“ встает мальчик, обутый в тапочки и полосатую майку-бабочку, и начинает зачитывать басню Крылова, страшно напирая на „о“. Послать прочь? Однако голос уж больно хорош. Все мхатовцы были единодушны — в парне что-то есть, его жалко терять! И Юрия Борисовича на радио взяли — дежурным по студии».
Жить Левитану по-прежнему было негде. Начальство предложило юноше расположиться прямо на рабочем месте, то есть в здании Радиокомитета прямо в маленькой комнатушке, где был склад сломанных граммофонов и старых пластинок. На первых порах Юра занимался тем, что работал курьером — разносил бумаги по кабинетам, готовил коллегам чай, бегал в буфет за бутербродами. Однако только этим его деятельность не ограничивалась. У Левитана были уникальные от природы голосовые данные, но чтобы стать хорошим диктором этого было не достаточно. Он упорно избавлялся от своего провинциального акцента, работал над дикцией, постановкой голоса и без конца читал, как про себя, так и вслух. Читал, к слову, всё подряд: газеты, журналы, книги, фельетоны, политические доклады, стихи, рекламные объявления. Занимался Левитан по восемь-десять часов в сутки, в основном по вечерам и по ночам. Также Юрий Борисович брал у артистов МХАТа уроки. Среди его учителей были: уже упомянутый Василий Качалов, Наталья Толстова, Нина Литовцева, Михаил Лебедев. Кроме правильной речи Левитан работал и над развитием внимания — дабы не допускать никаких пауз или оговорок перед микрофоном. Он тренировался самыми удивительными способами, создавая для себя всевозможные экстремальные условия. Согласно легенде, Левитан вставал на руки и, находясь головой вниз, декламировал тексты, которые клал прямо перед ним на пол кто-нибудь из товарищей. Или другое упражнение — Юрий Борисович читал, а ассистент поворачивал лист с текстом то вверх тормашками, то боком… Уговор при этом был такой — если Левитан ошибется, то он оплачивает товарищу в столовой ужин.
Советский актер Ростислав Плятт, попавший в дикторскую группу вместе с Левитаном, писал в своих воспоминаниях: «Молодые актеры, и я в их числе, быстро перезнакомились между собой и стали вникать в новую профессию. Вскоре среди нас появился новенький — очень молоденький, но не робкий, общительный и веселый, даже проказливый, с каким-то странным, еще неустоявшимся голосом. Однако всего более нас забавляло, насколько сильно он окал. Было ясно, что его взяли как материал для основательной обработки. Спустя какое-то время в нем открылась черта, не сочетающаяся с его легкомыслием и мальчишеским видом, — огромное трудолюбие. В буквальном смысле он вгрызался в работу. Закончив занятия с педагогами, до вечера оставался в пустой студии Радиокомитета и делал заданные упражнения или, примостившись в каком-нибудь углу, читал запоем. Иногда он забегал в дикторскую и жадно слушал разговоры старших, потом бросался помогать в переноске каких-нибудь тяжестей звуковикам… Он дышал воздухом радио, врастал в радиобыт, и было неясно — есть ли у него домашняя, собственная жизнь… В передачах его не занимали, однако он мог слушать их из студии. Я не забуду одну встречу. Передача уже шла, у микрофона читал Михаил Лебедев — один из лучших наших дикторов. Вдруг я увидел краем глаза, что с Юрой что-то происходит — он вытянулся, впился в диктора взглядом, губы его шевелились синхронно с губами Лебедева, казалось, из них вот-вот вырвется звук. В тот момент я понял: «Этот юноша не зря выбрал себе профессию!».
После долгих месяцев стажировки Юрию Борисовичу было поручено объявлять по радио музыкальные номера и зачитывать небольшие выпуски новостей. Спустя пару лет он уже вел передачу для домохозяек и подменял дикторов, выступавших с обзором утренних газет. В начале 1934 года Юрию Борисовичу было поручено зачитывать по ночам гранки главной газеты страны «Правды». Подобным образом в то время передавали тексты завтрашних газет во все уголки Советского Союза. Стенографистки региональных издательств внимательно слушали и записывали текст, а затем отправляли его в типографии. Работа была довольно нудная — гранки следовало читать медленно, чётко, практически по слогам, чтобы, не приведи Господь, не произошла какая-нибудь опечатка.
В ночь на 25 января 1934 года Иосиф Виссарионович готовился к своему докладу на очередном, XVII съезде партии, открытие которого было намечено на следующий день. С целью отдохнуть Сталин включил радио. В это время уже не шло никаких передач — эфир был занят лишь технической трансляцией из столицы. Неизвестный диктор тщательно проговаривал каждую букву каждого слова. Не самое большое удовольствие слушать подобную тягомотину, однако голос работавшего в эфире человека обладал как-будто какой-то магией, приковывал к себе внимание… Подняв трубку телефона, вождь народов приказал соединить его с тогдашним председателем Радиокомитета СССР Мальцевым: «Завтра на съезде ВКП (б) я выступаю с докладом, так вот, пусть его прочитает по радио тот самый человек, который у вас там сейчас диктует передовицу «Правды». Радиокомитетское начальство пришло в ужас от такой прихоти Сталина. Не станешь же объяснять вождю, что в техническом эфире в настоящий момент работает девятнадцатилетний диктор, у которого практически нет опыта! И что он может натворить, читая колоссальный по объему доклад вождя?! Каких ошибок, оговорок наделать?! Однако деваться было некуда. Утром Левитана вызвали к начальству: «Готовься, тебе придеться зачитать речь товарища Сталина». Текст речи доставили из Кремля в запечатанном пакете в полдень, когда у диктора уже практически не оставалось времени его просмотреть и отрепетировать. Через пару часов белого от волнения Юрия Борисовича посадили в студии перед включенным микрофоном.
Речь вождя Юрий Борисович читал ни много ни мало целых пять часов. Без какого-либо перерыва. Не сделав ни единой ошибки, запинки или оговорки! По завершении чтения Иосиф Виссарионович снова позвонил председателю Радиокомитета и отдал распоряжение, чтобы впередь все его выступления, а также прочие важнейшие государственные документы озвучивал только Левитан. Так молодой парень получил титул «главного диктора СССР».
В короткие сроки Левитан превратился в одного из самых популярных и узнаваемых дикторов Всесоюзного радио. Он сообщил гражданам СССР о спасении команды ледокола «Челюскин», о авиаперелёте в Соединенные Штаты экипажей Громова и Чкалова, об успехах арктического похода Ивана Папанина, о вводе в эксплуатацию Днепрогэса и о множестве прочих событий, происходящих в нашей стране и в мире. Вместе с этим, несмотря на безоговорочное признание его таланта, Левитан продолжал основательно работать над дикцией.
Понемногу налаживались и бытовые условия столичной жизни Юрия Борисовича. После нескольких годов скитаний по каморкам и углам ему удалось приобрести собственную жилплощадь. Неподалеку от Кремля Левитан купил в коммуналке небольшую комнату. Дабы приобрести недвижимость в престижном районе, ему потребовалось получить разрешение практически с самого «верха». Вскоре после этого — в 1938 году — Левитан женился. Звали его избранницу Раисой, и в те годы она училась в Институте иностранных языков. Познакомили их общие товарищи, решившие устроить личную жизнь диктора. Любопытно, что уже на первом свидании Левитан произвел на девушку неизгладимое впечатление. Внезапно взяв ее за руку, он произнес своим потрясающим голосом: «Люблю тебя…». Затем, сделав паузу, продолжил: «…Петра творенье! Люблю твой строгий, стройный вид…» И так до самого конца он прочитал все вступление «Медного всадника». В 1940 у Левитана родилась дочка Наташа.
А дальше наступила война. В то памятное воскресное утро Юрий Борисович находился дома. Внезапно раздался звонок из Радиокомитета, по телефону сказали: «Выезжайте срочно, машину за Вами уже послали». По воспоминаниям самого Юрия Борисовича, когда он приехал, то первое, что увидел — озабоченные лица своих коллег. Кто-то сказал ему: «Война…». Все утро в Радиокомитете звучали телефонные звонки от простых граждан. Люди кричали, перекрывая помехи: «Что случилось?! Вражеские самолёты над Киевом! Горят склады! Бомбят Вильнюс! Почему молчит радио?!». Наконец, к полудню Левитану принесли текст, и он, расположившись перед микрофоном, сказал как обычно: «Внимание, говорит Москва!». В этот миг в его натренированном горле стал комок. Наступила пауза, в аппаратной встревоженно зашевелились: «Что случилось? Продолжайте». И тогда, сжав кулаки, Левитан ровным рокочущим голосом в эфире Всесоюзного радио зачитал страшное сообщение о нападении на Советский Союз.
Роль Юрия Борисовича с началом войны стала особенно видной. Он зачитывал приказы Верховного командования, тексты исторических выступлений правительства и руководителей партии, ежедневные сводки «Совинформбюро», делился содержанием писем бойцам на фронт и статей газеты «Правда». Среди остальных дикторов Левитан выделялся не только красотой полного достоинства голоса и убедительностью речи, он обладал потрясающей способностью, зачитывая сообщения даже о трагических событиях на фронте, найти такие интонации, что все слушатели верили — наша страна все-таки выстоит и одержит победу. Профессор Александр Шерель говорил: «Эти слова, эта вера проходила через его сердце… Через много лет мне довелось побеседовать с Константином Рокоссовским. Когда я спросил его о Юрии Борисовиче, то маршал ответил: «Для фронтовиков Левитан был подобен целой дивизии, пришедшей в самый важный момент боя на помощь!».
Первым сообщая советским гражданам о победах и поражениях, Левитан, как близкий человек, вошел в каждую семью, в каждый дом. Когда он произносил первые фразы, все в стране как по команде оставляли дела и мчались к радиоточке. Уже по первым словам миллионы люди понимали характер сообщения — будет оно печальным или радостным. Актер Владимир Яхонтов писал в воспоминаниях: «…Невозможно было жить, не слушая радио. Оно сигнализировало, руководило, оповещало, связывало нас. Голос, отчеканивавший «Говорит Москва», успокаивал, приковывал внимание, вселял надежду. Его слушали по всей стране. Слушали солдаты на фронте, слушали в лесах партизаны, слушали раненые в госпиталях, слушали в окруженном Ленинграде».
Долгие четыре года не прерывалась работа Юрия Борисовича у микрофона. Всю войну спать легендарному диктору приходилось урывками, его вызывали в студию в любое время дня и ночи. Даже в тот страшный день, когда немецкая пятисоткилограммовая бомба в ходе артналета рухнула во дворе московской радиостудии, и командование противника объявило, что радиоцентр большевиков разрушен, уже через пятнадцать минут радиовещание было возобновлено, и в эфире раздался знакомый голос — бомба, к счастью, не взорвалась. Осенью 1941 Левитана вместе с Ольгой Высоцкой, также диктором Радиокомитета, эвакуировали в Свердловск (сегодня город Екатеринбург). Осуществлять вещание из Москвы к тому времени было уже технически невозможно — все радиовышки были разобраны, поскольку являлись отличными ориентирами для вражеских бомбардировщиков. Уральская студия располагалась в подвальном помещении, а сам Левитан жил поблизости в бараке на условиях абсолютной секретности. Лишь изредка к нему разрешали заходить московским друзьям. Вся информация для радиовыпусков сообщалась по телефону из Москвы. Сигнал из студии шел по кабелям на ретранслятор (в то время самый мощный в стране), располагающийся рядом с озером Шарташ. В свою очередь десятки трансляционных станций, разбросанных по всей стране, мешали запеленговать центральный радиоузел. Кроме работы в эфире Юрий Борисович успевал озвучивать документальные киноленты, которые на этой же студии и монтировали. Информация о пребывании знаменитого диктора в Свердловске была рассекречена только спустя четверть века.
В марте 1943 Левитана тайно перевезли в Куйбышев (Самара), где уже был размещен советский Радиокомитет. Секретность действительно была необходима «диктору номер один». За Левитаном шла охота. Как известно, дороже всех его мастерство и талант оценил сам Гитлер, объявив врагом Третьего рейха под номером один (Сталин шел под номером два). За голову Юрия Борисовича была назначена крупная награда — согласно одним данным 250 тысяч, согласно другим — 100 тысяч марок. Министр пропаганды Германии лично желал повесить Левитана, а руководство немецкой разведки разрабатывало операции по его похищению или ликвидации. Противник отлично понимал, что голос выдающегося диктора — эта та ниточка надежды, что придает сил гражданским в глубоком тылу и солдатам на фронте. Убить его означало убить голос целого народа, сокрушить его дух.
К счастью, ни один из подобных планов не был осуществлен. Оберегали Юрия Борисовича на государственном уровне. Охрана постоянно сопровождала его, а в уличной толпе диктору вообще было запрещено открывать рот, ибо в то время более узнаваемого голоса в Советском Союзе не существовало. К счастью, как на самом деле выглядит Левитан, знали лишь немногие. В условиях нехватки информации, люди дополняли его образ своими фантазиями. По воспоминаниям диктора Анны Шатиловой большинству граждан Юрий Борисович представлялся широкоплечим высоким человеком с огромной грудной клеткой. А иначе, откуда же брался голос такой глубины, мощи и тембра. К слову, на самом деле рост диктора составлял всего 180 сантиметров.
Существует история, что когда кто-то спросил у Иосифа Сталина: «Когда наступит победа?», главком отшутился: «Когда Левитан объявит». Честь прочитать акт о капитуляции нацистской Германии выпала Юрию Борисовичу 9 мая 1945. Вечером этого дня его вызвали в Кремль и вручили текст с приказом главнокомандующего. Через тридцать пять минут его было необходимо прочесть. Радиостудия, откуда шли передачи подобного рода, располагалась недалеко от Кремля, в здании ГУМа. Чтобы туда попасть, Левитану предстояло всего лишь пересечь Красную площадь. Однако в тот день она была заполнена толпами празднующих и ликующих жителей столицы. Работники радио преодолели с боем пять метров, но дальше не смогли продвинуться. Левитан вспоминал: «В ответ на слова: «Товарищи, пропустите. Нам по делу!», мы услышали лишь: «Какие могут быть дела? Сейчас Левитан по радио приказ о победе зачитает, будет салют. Смотрите и слушайте!». Ничего себе рекомендация… Что делать? И тут меня осенило — ведь в Кремле тоже есть своя радиостудия, будем читать оттуда! Мы побежали назад, объяснили коменданту ситуацию, и тот отдал команду охранникам не задерживать людей, бегущих по кремлевским коридорам. Вот уже и радиостудия, на часах — 21:55».
Именно в это время 9 мая 1945 года Левитан объявил в эфире о победоносном окончании Великой Отечественной войны. Всего же за четыре года Юрий Борисович озвучил свыше 130 экстренных сообщений и больше двух тысяч сводок Совинформбюро. Записи из студии в то время не велись — лишь прямые эфиры. Позднее, уже в пятидесятых годах, его попросили заново прочитать часть из них на магнитофонную ленту с целью размещения в архивах.
После войны Левитан продолжил работать ведущим диктором Советского Всесоюзного радио. Все трагические и великие события того времени продолжали входить в каждую семью с голосом великого диктора. Его чтение стало неотъемлемой частичкой жизни советских граждан, оказывая на слушателей огромное эмоциональное воздействие. К сожалению, постоянная работа в студии, регулярные ночные отлучки и преданность любимому делу сказались на личной жизни Левитана. Прожив вместе с Юрием Борисовичем почти одиннадцать лет, его супруга Раиса встретила и полюбила другого человека — боевого офицера, учившегося в тот момент в военной академии. Как гром посреди ясного неба прозвучало ее желание уйти к другому мужчине. Тем не менее, Юрий Борисович понял ее и не возражал. «Препятствий я не буду чинить. Останемся друзьями», — сказал он и свое обещание сдержал. Отношения их не только не прекратились, но становились с годами все более тесными. Они часто друг другу звонили, встречались. На протяжении долгих лет у Юрия Борисовича была традиция отмечать наступление Нового года в ресторане Всесоюзного Театрального общества, расположенного на улице Горького (Тверской). Он заказывал стол на десять-двенадцать человек и приглашал своих самых близких товарищей. В том числе и бывшую супругу с новым мужем. Любопытно, что окружающим он представлял ее как двоюродную сестру, а про мужа-военного сообщал: «И это один мой родственник». После того как новый муж Раисы скоропостижно скончался, она пыталась вернуть старые отношения с Левитаном. Но из этого ничего так и не получилось. Отшучиваясь, Юрий Борисович предлагал найти для Раисы нового мужа и говорил: «Не переживай, в веке двадцать первом все едино будем вместе». Также он сам никогда больше не женился, поясняя: «Жена молодая мне не нужна, поскольку я понимаю, что выходит она за меня замуж по расчету, а не по любви. Что касается Раисы, то она не молода уже, а старухи меня не привлекают». Кстати, на отсутствие внимания со стороны слабого пола Левитан не жаловался никогда. Очень часто в его квартире звонил телефон — женщины фактически домогались знаменитого диктора. Как правило, Юрий Борисович использовал проверенный и надежный прием: говорил, что работает с утра или в ночь, а потому ему нужно хорошо выспаться, чтобы не сел голос… Подобная тактика срабатывала, и женщины не обижались на него.
В начале весны 1953 ему было поручено читать бюллетени о пошатнувшемся здоровье вождя народов, а уже 5 марта именно он объявил о смерти Иосифа Виссарионовича. 12 апреля 1961 Юрий Борисович сообщил о полёте Гагарина в космос. Со своим звёздным тёзкой Левитан познакомился 17 апреля 1961, когда Гагарин в первый раз после полёта появился в прямом эфире Центрального телевидения. Левитан подошел к космонавту, одетому в парадную форму, и пожал ему руку. Церемония вышла немножко комичной, поскольку радиодиктор произнес: «Здравствуйте, Юрий! Я — Юрий Левитан», а Гагарин ответил ему: «Здравствуйте, Юрий. Я — Юрий Гагарин!» Оба рассмеялись. Левитан преподнес советскому летчику заранее приготовленный подарок — плёнку, на которой были записаны все сто восемь минут исторической радиопередачи о первом полёте человека в космос, включая и знаменитое гагаринское: «Поехали!». Начиная интервью, Левитан лукаво спросил: «Ну, Юрий Алексеевич, что, поехали?». «Поехали!» — согласился космонавт, приступая к рассказу.
После первой общей телепередачи два Юрия стали друзьями. Нередко в квартире Левитана раздавался звонок, и знакомый всей планете голос Юрия Алексеевича говорил в трубке: «В эту субботу у меня пельмени. Приезжайте». Чета Гагариных в то время проживала в новой четырехкомнатной квартире в Звёздном городке. Приехав к Юрию и Валентине, Левитан отправлялся на кухню, где в числе прочих гостей — народных артистов, известных спортсменов, космонавтов с женами — принимал активнейшее участие в лепке пельменей. Известен случай, как однажды Валентина крикнула из кухни: «Юра!». В ответ прибежали и Гагарин, и Левитан. Насмеявшись вдоволь, Гагарин — в то время уже полковник — сказал штатскому диктору: «Вы будете Юрием Первым, а я, стало быть, Вторым. Идёт?». Вообще же Гагарин неоднократно говорил Левитану: «То, что именно Вы читали сообщение о моем полете по радио, — для меня награда, равная всем медалям и орденам. Не меньше!». Несмотря на загруженность общественными делами, Юрий Алексеевич все годы после первого полета не прекращал готовиться к новому посещению орбиты Земли. И даже в шутку обещал взять с собой Левитана: «Юрий Первый, только представь себе, как здорово было бы, если бы твой неповторимый голос звучал из космоса!».
Жил Левитан вместе со своей тёщей Фаиной Львовной и дочерью Наташей в отдельной квартире на улице Горького, которую ему выделили в конце войны. Позднее, уже при Брежневе, диктору предлагали улучшить жилищные условия — давали восьмикомнатные хоромы, но в другом районе, и Левитан отказался. Жил диктор очень скромно — у него не было ни дорогих вещей, ни картин известных художников, ни антикварной мебели. Самым большим богатством он считал несколько мешков писем от радиослушателей. Писали ему люди разных возрастов и профессий со всех концов огромной страны. С ним советовались и беседовали, признавались в любви и благодарили за работу, просили помочь в житейских делах. На некоторых конвертах был указан весьма короткий адрес: «Москва. Кремль. Левитану». Теща также обожала бывшего зятя и всячески пыталась поддерживать в доме уют. Одно время Управление делами ЦК предлагало Левитану прикрепить его семью к спецстоловой, расположенной на улице Грановского. Но Фаина Львовна категорически отказалась. Она умела потрясающе готовить, самыми любимыми блюдами Левитана были винегрет, картошка с селедкой и щи. Позднее кулинарную эстафету у нее переняла Наталья.
Летом они все вместе переезжали на госдачу, арендованную в Серебряном Бору. Юрий Борисович отлично плавал, быстро загорал. Также ему нравилось прогуливаться по дачным окрестностям, причем обязательно в одних в спортивных трусах и босиком. Встречающие его в таком виде, не верили своим глазам: неужели это знаменитый Левитан?! К слову, самого диктора всесоюзная слава и обожание волновало мало. Он охотно давал деньги в долг, а о своей популярности говорил с присущим ему юмором: «Раньше, когда никто не знал меня, я шагал и плевал налево-направо, а сейчас, чтоб плюнуть, нужно искать урну» или «Мой голос оценивается не ниже, чем настоящий Т-34».
На досуге Юрий Борисович любил послушать класическую музыку и посмотреть телевизор — особенно ему нравились боксерские поединки, а также кинолента «Белое солнце пустыни». А еще Левитан являлся заядлым автомобилистом. По окончании войны он купил «Москвич», а затем, заплатив бешеные по тем временам деньги 16 тысяч рублей, стал одним из первых владельцев «Победы». Позже Юрий Борисович приобрел «Волгу», а затем «Жигули».
Отдельное место в жизни Левитана занимала его дочь Наталья. После того, как она вышла замуж, Юрий Борисович переехал на другую квартиру на улице Медведева, однако видеться они продолжали практически ежедневно, особенно после 1970, когда она родила сына Борю. Когда Левитан болел, Наташа носила ему домой всевозможные яства. Выйдя на работу, он объявлял коллегам: «Наталья спасла меня!». Ежемесячно диктор давал ей двести рублей — громадную тогда сумму. Когда его упрекали в том, что он балует дочку, отвечал: «Я помогаю не ей, а внуку Бореньке. Для него мне ничего не жалко». Вряд ли Юрий Борисович тогда мог предположить, как закончится жизнь Наташи — зимой 2006 года Борис убил собственную мать.
Почти пятьдесят лет Юрий Борисович читал правительственные заявления и важные политические документы, проводил репортажи из Кремлевского Дворца съездов и с Красной площади, принимал участие в создании кинохроники, а также озвучивании секретных фильмов об отечественных военных разработках, предназначенных для узкого круга военных чинов, партийной номенклатуры и сотрудников закрытых НИИ. Всего за годы работы он провел около шестидесяти тысяч различных радиопередач. В 1973 году Левитану присвоили звание Народного артиста РСФСР, а в 1980 — когда ему уже исполнилось 66 лет — Народного артиста СССР. Данное событие было уникально — впервые подобной чести удостоился работник радио. Друзья над ним подшучивали: «Юра, после смерти, твои связки будут размещены в институте мозга».
В последние годы жизни Левитан практически не выходил в прямой эфир. Новая эпоха требовала новых голосов — менее официозных, менее торжественных. Руководство считало, что голос Юрия Борисовича у населения ассоциируется лишь с чрезвычайными событиями, нельзя же позволять легендарному диктору читать сводки о результатах уборочной. Однако Левитан продолжал работать. Он занимался с молодыми радиостажерами по искусству речи, участвовал в озвучивании документальных кинолент, вёл телепередачу «Минута молчания», встречался с ветеранами, выезжал в воинские части, на заводы и фабрики. Им были сделаны свыше 200 записей звучащих текстов для военных и исторических мемориалов в Бресте, Волгограде, Ульяновске, Севастополе…
В начале августа 1983 года Юрия Борисовича пригласили в Белгород на очередную встречу с ветеранами войны. Перед отъездом из Москвы ему позвонила Раиса. В разговоре с ней Левитан признался, что чувствует себя неважно. На предложение остаться дома он ответил: «Невозможно. Меня же ждут». По приезду в Белгород прямо в гостиничном номере ему стало плохо. Врач, осмотрев его, рекомендовал полный покой. Однако Левитана было невозможно удержать, уже вскоре он выехал в деревню Бессоновка, расположенную в тридцати километрах от города, на праздничный митинг. Жара в тот день стояла сорокоградусная. Сразу после выступления у Юрия Борисовича произошел сердечный приступ. У него были при себе лекарства, его быстро доставили в деревенскую амбулаторию… Но все оказалось напрасно. В ночь на 4 августа страна лишилась своего главного голоса. Левитан был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве, проститься с ним пришли тысячи человек.
В конце жизни Юрий Борисович как-то признался, что помнит наизусть каждую интонацию, каждое слово своих военных эфиров. За полвека, посвященные радио он, так и не научился зачитывать тексты «без души», не пускать в свое сердце их порой тяжелую правду. И, в конце концов, оно не выдержало…