Калитка скрипнет, пёс поднимет вой. Да что ты брешешь, глупый, Бог с тобой, соседи проследят — распустят слухи. Не дело это — в лес ходить к старухе, и страх, и грех, вернуться бы живой.
Село, погост, березы на гробах, иди, куда ведёт тебя судьба, околица, стволы, лесная чаща. Кто ищет, говорят, всегда обрящет, но говорят ещё: судьба слепа.
В лесу огнём отмечен старый ствол, старуха промышляет колдовством, который век из чащи не выходит. Над ветхим домом птицы хороводят и крыльями касаются его.
Ну что стоишь, пришла — так заходи, такую боль пригрела на груди, немудрено, что душит нестерпимо. В былое время был тебе любимым, а нынче тянет — только погляди.
Луна взошла, теперь твоя пора, так доставай его из-под рёбра, как достают занозу, что гноится. Кто жил с таким — и смерти не боится, но смерти нет — закончилась вчера.
Как задышала — ишь, превозмогла, была заноза — что твоя игла, теперь сердечко видно сквозь прорехи. Цветы, полынь, коренья и орехи — ты, дочка, пей, забудешь, где была. В село вернешься, снимешь урожай, а с холодами в город поезжай, в богатый дом да долгою дорогой. А в городе придёт тебе подмога и нежностью излечится душа.
Калитка скрипнет, пёс поднимет вой, и месяц не у нас над головой качнется в такт и снова затаится. И шар земной плывет, и рвутся птицы туда, где лес пылает огневой.
Не отмолить, а потому молчим, у нашей боли не было причин закончиться — опасное наследство. Но бабка знала действенное средство: твоё к тебе вернулось, получи. Оно войдёт — кинжалом ли, костром — и навсегда осядет под ребром — гореть, болеть, тянуть живые силы. Проклятие любви невыносимо.
Свежо предание.
Предательство старо.