Она идёт по жизни, стиснув зубы.
Не просит, не боится и не верит.
Пугливая овечка в волчьей шкуре…
Не бьёт и не стучит в чужие двери.
Её боятся: вдруг она укусит?
Смотрите, отрастила хвост и когти!
Зачем стучать? Ведь всё равно не пустят.
Зачем просить? Ведь люди будут против.
Волчица с вечно битыми ушами
К своей норе, укрытой от охоты,
Спешит, лесными тропами петляет.
Всегда бежит: куда-то, от чего-то…
А в глубине души такая нежность!
И ласково-пушистое создание.
Но страх повтора всех ударов прежних
Ей не даёт нарушить обещание:
Не покажусь, под маской спрячу кудри.
Прикинусь волком, укушу! Не троньте!
Не гладьте, ближе не тяните руки!
Я волк! И вы меня не беспокойте.
В нору залезет, скинет волчью шубу,
В кудрявую овечку превратится.
Пусть люди то боятся, то осудят,
В норе не нужно зверем притвориться.
В норе покой, и тишина, и счастье.
Ягнята, чайник, плед и земляника.
Не нужно ни кривляться, ни кусаться,
Не нужно снова притворяться дикой.
А завтра снова в лес, кудряшки спрятать
И обходить чужих дверей пороги.
Овечки в волчьей шкуре — это матери,
Растившие детишек одиноко.
Их много. Их боятся и не любят.
И красными флажками путь пометят.
Но это было, есть и снова будет,
Пока рождаются на свете дети.