Среди навязчивых примет
У века главная примета.
Увы, конечно же, анкета —
От них в России спасу нет.
На каждый шаг найдется лист —
В анкетах множество вопросов…
И кто из нас настолько розов,
Отменно бел, кристально чист!
В анкете — каждый в полный рост.
Едва ль не с самого рожденья
Живем в ее сопровожденье
И с ней уходим на погост.
Я заполнял ее не раз.
Чеканя буквы в пятом пункте,
Я точно знал: ответом будет
Всенепременнейше — отказ.
Нас от сумы и от тюрьмы
Спасает на Руси везенье.
Лишь ненависть и омерзенье
К анкетам ощущаем мы.
И вот — в ладонях у меня
Лежит анкета Яд Ва-шема:
Не требованье, но — прошенье
К тому, кто знает имена.
К тому, кто знает имена,
Погибших в годы Холокоста.
Да не покроются коростой
В архивах ваши письмена…
Анкета — поколеньям весть.
И только в памяти — спасенье.
И пятый пункт в его значенье,
Известном нам — не нужен здесь.
И бесконечна череда
Тех, кого ждет еще некролог…
На шесть миллионов — мартиролог
Нам не заполнить никогда!
Не оттого, что много их,
Но оттого, что у погибших,
С тех лет — ни дальних нет, ни ближних,
Кто мог бы вспомнить малых сих.
Тогда — в один и тот же час
Они — и все их окруженье
Пришли к печам на всесожженье
И в вечность канули для нас.
Они истаяли в дыму.
И с этим сладковатым дымом
Все, что их связывало с миром,
Втянуло в черную дыру
Забвения…
Не бьем челом
О них,
Не шлем запросных писем.
Записаны лишь в Книге Чисел
Они — расползшимся числом.
О, как Лицо хотел бы я,
Хоть чье-то, различить в том дыме,
И — пусть, единственное, — имя
Спасти для Книги Бытия…