Свобода, это и есть для меня та самая клетка,
из которой я постоянно рвусь к тебе.

В старости болезнь вообще прогрессирует медленно и часто ей попросту не хватает времени сыграть роковую роль, поскольку ее опережает естественный исход.

Врачей и подруг не стыдятся

КСАНФ Что ты скажешь о женщинах, Эзоп?
ЭЗОП. Для меня существуют только два рода женщин: те, которые
заставляют страдать нас и те, что страдают из-за нас. Из тех, которые
страдают из-за нас, я знаю только одну.
КСАНФ (истерически смеется). Эзоп, ты заставил страдать женщину?
Расскажи, расскажи, кто она!
ЭЗОП (простодушно). Моя мать.

«В жизни все по пчелиным законам строится. Умные твари. У них в сотах такой порядок — позавидуешь! Первые три дня после рождения пчелка в уборщицах служит — ячейки чистит да опыта набирается. На большее пока не способна — глупа. Потом ее приемщицей назначают, сторожем — все учится. Ну, а к концу жизни только тем и занимается, что нектар собирает. Вот я сейчас как раз в том самом возрасте. Подожди малость, придет и твое время нектар собирать…
— И долго ждать?
— Нет, лет двадцать пять — тридцать, не более.»

Почему человека, пришедшего в гости и укравшего ложку, больше никто на порог не пустит? А всем очевидного государственного вора, взяточника, лихоимца все привечают кланяются, дружат, в гости ходят, в сахарные уста целуют. До тех пор, пока мы его в тюрьму не посадим.
И тогда все выкатывают огромные голубые глаза: «Боже мой, кто бы мог подумать!»
Их и ловить-то нечего, не скрываются давным-давно они ни от кого. На «Жигулях», в дубленках, в «ангорках», с «сейками», с «панасониками», во всех кабаках, на всех курортах, на премьерах и вернисажах — они себя на всеобщий погляд выставляют, они настаивают на внимании к ним, им теперь сытости мало и достаток не радует — им кураж требуется.

Чаще всего в новую жизнь переносятся ошибки прежнего супружества.

Каравелла-это дача… Евгения ее так называла. Почему-понятия не имею. Вообще-то, каравелла-это корабль…

«. Благоразумные люди переводят золото за границу в таком количестве. Один банкир третьего дня перевел за границу даже свои золотые зубы. И теперь он все время ездит за границу и обратно. На родине ему теперь нечем пережевывать пищу.»

Я кажусь необузданной, но в глубине души я всегда старалась всем угодить. Даже в самые тяжелые времена мне было небезразлично, что думают люди. Я выросла на Юге, где так важны хорошие манеры. Было невероятно больно, когда ко мне относились с таким пренебрежением, даже отвращением.

Если женщина стала блондинкой по выбору — значит, она блондинка в душе.

Когда-то Россия занимала первое место по вывозу гусей. Из наших мест гуси на экспорт пешком отправлялись. Знаете, как это делали?
— Гуся осеннего, откормленного брали под крылья и опускали ногами в бочку с расплавленным варом. Окунут и пустят по песку, по пыли бегать. На вар пыль налипнет, засохнет, тут ему снова ноги окунают в бочку. И так несколько раз, пока не нарастут у него толстые черные сапоги. После этого собирают тысячное стадо и пешим ходом — в Германию. Пока дойдут до Пруссии, обколотят смоляные сапоги, их фермеры по мешкам на откорм рассадят и к рождеству на всю Европу продают неслыханного вкуса и жирности гусей. Так и хвастались ими — мол, «прусские гуси».

Лучший способ существования — не сражение, а спокойное движение по течению. Не надо все время пытаться что-то регулировать и улаживать. То, от чего ты бежишь, лишь дольше остается с тобой. Когда борешься с чем-нибудь неприятным, то только укрепляешь это неприятное.

Почему это некоторые так любят всюду искать мораль?

Есть на свете страсти, тревоги, дикая игра событий и чувств, доводящие до проклятий.

Болезнь моя только в том, что за тридцать лет я нашла во всём городе только одного умного человека, да и тот безумный!)))

— Ты сводишь мужчин с ума.
— Похоже, на тебя это не распространяется, — едко ответила она.
— Нет, — согласился я. Потом, через несколько секунд, горько добавил:
— Нельзя человека свести с того, чего у него нет…)))

— бросьте меня
бросьте
раз я вам надоела
откусили сердца кусок
теперь жуете
только там есть кости
будут долго еще
царапать вашу душу и горло

— Я вижу вы разбираетесь в мужчинах?
— Да, я разборчива

Ощущение того, что ты недостаточно хорошо-то душераздирающие состояние для ребёнка. Он вдалбливал в меня, когда я была ещё маленькой девочкой и даже после того, как я много добилась и достигла. Он продолжал делать это со мной: я стала роботом, но не просто роботом, а своего рода вечный ребёнок-робот. Я была настолько инфантильна, что теряла частички того, что заставляло чувствовать меня самой собой. Опекунство лешило меня моей женственности и превратило меня в ребёнка. А на сцене я стала скорее существом нежели личностью. Я всегда чувствовала музыку в своих костях и крови, но они украли у меня это!