Помнишь, мама моя, как я мужа-еврея,
Никого не спросив, привела к тебе в дом?
Строго глянула ты и, от злости зверея,
Прокричала: «Катись вместе с этим жидом!»
Он учился тогда на врача-окулиста,
Не имел ничего — ни рубля, ни угла,
Он играл на трубе Берлиоза и Листа,
Только этого ты оценить не могла.
Не давала ему ни картошки, ни сала,
Отвечала по-хамски, о чём ни спроси,
И в партком на него анонимки писала,
Будто слушает он по ночам Би-Би-Си.
Бедный Гриша, ну как же терпенья хватило?
Не ушёл, не сбежал, не отбился от рук,