Мы ещё поборемся, было бы за что бороться…

Может быть, я сам придумал те человеческие качества, которые должны нравиться тебе, но не тебе, какой ты есть, а тебе, каким я тебя придумал…

Сочинять музыку — не проблема. Вот где найти слушателей…

А ведь можно было догадаться, думал Румата. Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные.

Это безнадёжно, подумал он. Никаких сил не хватит, чтобы вырвать их из привычного круга забот и представлений. Можно дать им всё. Можно поселить их в самых современных спектроглассовых домах и научить их ионным процедурам, и все равно по вечерам они будут собираться на кухне, резаться в карты и ржать над соседом, которого лупит жена. И не будет для них лучшего времяпрепровождения. В этом смысле дон Кондор прав: Рэба — чушь, мелочь в сравнении с громадой традиций, правил стадности, освященных веками, незыблемых, проверенных, доступных любому тупице из тупиц, освобождающих от необходимости думать и интересоваться.

Это просто от невежества, подумал он. Нет, нет, это не вызов и не злоба, этому не надо придавать значения. Это просто невежество. Невежеству не надо придавать значения, никто не придает значения невежеству. Невежество испражняется на лес. Невежество всегда на что-нибудь испражняется, и, как правило, этому не придают значения. Невежество никогда не придавало значения невежеству…

…кто валом валил сюда в последние годы в поисках зубодробительных приключений, несметных богатств, всемирной славы, новой философии, какой-то особенной религии, валили валом, да так и осели шофёрами такси, официантами, строительными рабочими, вышибалами в бардаках,-- алчущие, бесталанные, замученные неясными желаниями, всем на свете недовольные, ужасно разочарованные и убеждённые, что их здесь тоже обманули. Половина из них помыкавшись месяц-другой, с проклятиями возвращалась по домам, разнося великое своё разочарование чуть ли не во все страны света, считанные единицы становились сталкерами и быстро погибали, так и не успев ни в чём разобраться, и посмертно превращались в легендарных героев, некоторым удалось поступить в институт,-- самым толковым и грамотным, годным хотя бы на должность препаратора, а остальные насоздавали политических партий, религиозных сект, каких-то кружков взаимопомощи, вечера напролёт просиживая в кабаках, дрались из-за расхождения во взглядах…

Ты такой, какой ты есть, но могу же я надеяться, что ты такой, каким я всю жизнь хотел тебя видеть: добрый и умный, снисходительный и помнящий, внимательный и, может быть, даже благодарный. Мы растеряли все это, у нас не хватает на это ни сил, ни времени, мы только строим памятники, все больше, все выше, все дешевле, а помнить — помнить мы уже не можем.

Борьба со злом! Но что есть зло? Всякому вольно понимать это по-своему. Для нас, ученых, зло в невежестве, но церковь учит, что невежество — благо, а все зло от знания. Для землепашца зло — налоги и засухи, а для хлеботорговца засухи — добро. Для рабов зло — это пьяный и жестокий хозяин, для ремесленника — алчный ростовщик.

Так что же есть зло, против которого надо бороться, дон Румата?

— Он грустно оглядел слушателей.
— Зло неистребимо.
Никакой человек не способен уменьшить его количество…
… показать весь текст …