Все, что было, быльем поросло,
Я училась ходить, как ребенок.
Жизнь дала мне второе крыло,
Я — лечу. Я теперь журавлёнок!

Отряхнусь от обид и потерь,
И отрежу, отрину, забуду,
Эти дни, что ведьмачка-метель
Превратила в озноб и простуду.

Ты на помощь ко мне не спешил.
И когда я в бреду пропадала,
Не творил ты молитвы в тиши,
Не затеплил свечей на шандалах.
… показать весь текст …

Кого ждала ты лунной ночью,
Кому писала в полутьме?
И для кого сплела веночек?
Я знаю точно, что не мне.
Зачем лгала, что будешь верной,
И распахнула дверь, кому?
Зачем восторг убила скверной?
Как ты могла? Я не пойму…

Шёлк обольщает и ускользает, плывёт под пальцами, зовёт довериться гладкой поверхности, встретить его лицо… оно здесь иногда проплывает, от измены к измене от очередного вопроса «чего ради», к упрямому взгляду в сторону…

Шёлк обвил её и предрешил… Объятия быстрые, поцелуй слишком глубокий, тяжёлая влага прижимает, в артериях бьётся волнение…
Проснись!
Выпей глоток ночного воздуха… Это только одиночества тёмный шёлк…

—Я не осуждаю случайный секс. Я понимаю, что нет ничего хорошего в том, что я одобряю измену, но мне кажется, что это, как покурить марихуаны—ничего серьезного. Ой, чёрт, вот я и прокололась.

— Между нами с Чарльзом всегда стояла Камилла. В браке нас было трое, а я не люблю толпы.