В семье все должны стоять друг за друга, иначе беда постучится в двери.

Человек молод или стар в зависимости от того, каким он себя ощущает.

Есть люди, с которыми нелегко жить, но которых невозможно покинуть.

Грубость ставит вас на одну доску с кем угодно; дистанцию создает только учтивость.

Способности не суть человек; его нужно отделять от них.

О, любовь — ничто, если в ней нет безумия, безрассудства, если она не запретна, если боится дурного. А иначе — она только сладенькая пошлость, годная служить темой для невинных песенок…

Обиды должны быть нанесены преднамеренно, иначе это не обиды.

1) Искусство и там, где речь идет об отдельном художнике, означает повышенную жизнь. Оно счастливит глубже, пожирает быстрее. На лице того, кто ему служит, оно оставляет следы воображаемых или духовных авантюр; даже при внешне монастырской жизни оно порождает такую избалованность, переутонченность, усталость, нервозное любопытство, какие едва ли гложет породить жизнь, самая бурная, полная страстей и наслаждений.

2) Есть ли на свете иной героизм, кроме героизма слабых?

3) Одиночество порождает оригинальное, смелое, пугающе прекрасное — поэзию.

4) … любящий ближе к божеству, чем любимый, ибо из этих двоих только в нем живет Бог.

5) Только красота достойна любви и в то же время зрима; она единственная форма духовного, которую мы можем воспринять через чувства и благодаря чувству — стерпеть.

6) … человек любит и уважает другого, покуда не может судить о нем, и любовная тоска — следствие недостаточного знания.

Если ты одержим какой-то мыслью, то она подстерегает тебя на каждом шагу, даже в воздухе ты чуешь её запах.

Наш страх — это источник храбрости для наших врагов.

Время не имеет никаких делений или отметок, указывающих на его течение; ни гром, ни молнии, ни рёв труб не оповещает о наступлении Нового года. Даже когда начинается новое столетие, лишь только мы, смертные, звоним в колокола и стреляем из пистолетов.

Вот и лету конец… оно обмануло, как обманывает вся жизнь в общем и целом.

Восток гнушается всякой деятельности. Лао-цзы учил, что бездействие — самое полезное дело на свете. Если бы все люди отказались действовать, на земле воцарились бы мир и счастье.
---
Лаоцзы (Ли Эр, конец VI — начало V в. до н.э.) — древнекитайский философ, которому приписывается книга «Ла-оцзы», или «Дао дэ цзин», где опровергается существование бога и резко обличаются религиозные и социально-политические традиции того времени.
Философия Лаоцзы (даосизм) проповедует недеяние как идеал, к которому должен стремиться человек, ибо, согласно взглядам Лаоцзы, люди способны лишь понять окружающий их мир, но не в силах изменить его.
---

Разве это не прекрасно и не возвышенно, что в языке существует одно слово для всего, что под ним разумеют, начиная от высшего молитвенного благоговения и кончая самым яростным желанием плоти?
Тут полное единство смысла в двусмысленности, ибо не может любовь быть бесплотной даже при высшем благоговении, и не быть благоговейной — предельно плотская страсть; любовь всегда верна себе, и как лукавая жизнерадостность, и как возвышенный пафос страсти, ибо она — влечение к органическому началу, трогательное и сладострастное обнимание того, что обречено тлению, — charitas присутствует в самом высоком и в самом неистовом чувстве.
----

Время — драгоценный подарок, данный нам, чтобы в нем стать умнее, лучше, зрелее и совершеннее.

Свобода — это свобода грешить, благочестие же состоит в том, чтобы не пользоваться ею из любви к Господу Богу, который счёл нужным даровать её нам.

Ведь фактически смерть больше затрагивает остающихся, чем уходящих; ибо знаем мы эту цитату или нет, но слова некоего остроумного мудреца сохраняют для нас и теперь свой полный внутренний смысл: пока мы есть, смерти нет, а когда есть смерть — нас нет; таким образом, между нами и смертью не возникает никаких конкретных связей, это такое явление, которое нас вообще не касается, и лишь отчасти касается мира и природы, почему все создания взирают на
нее с большим спокойствием, хладнокровием, безответственностью и эгоистическим простодушием.

Нет ничего более негигиеничного, чем жизнь.

Разве я ненавидел жизнь, эту чистую, жестокую и могучую жизнь? Вздор, недоразумение! Я ненавидел только себя — за то, что не умел побороть ее.

Кто поощряет порок, тот оскорбляет тем самым добродетель.