Кто имеет любовь, тот не убережет денег. Загадывающий ужиться с тем и другим, сам себя обманывает.

Гордый подобен гнилому яблоку, по наружности красивому.

Никто никогда не мог одним шагом взойти на верх лестницы.

«Никогда не стыдись того, кто перед тобою злословит ближнего, но лучше скажи ему: „Перестань, брат, я ежедневно падаю в лютейшие грехи и как я могу его осуждать?“ Ты сделаешь таким образом два добра и одним пластырем исцелишь и себя, и ближнего».

Как бы ни возвышенны были наши подвиги, но если мы не стяжали болезнующего сердца, то эти подвиги и ложны и тщетны.

Прежде всего да испытуем, откуда веет ветер, чтобы не распустить нам парусов в противную сторону.

Кто просит от Бога меньше того, чего достоин, тот, конечно получит более, нежели чего стоит.

Вера, есть чуждое сомнениям состояние души,
не колеблемое никакими противностями.

Бесы часто возбраняют нам делать легчайшее и полезное, а между тем побуждают предпринять труднейшее.

Ничто так не разоряет любви, и ничто так скоро не производит ненависти, как вольность в обращении.

Некоторые больше всего ублажают чудотворения и другие видимые духовные дарования, не зная того, что есть много превосходнейших дарований, которые сокровенны и потому безопасны от падения

Чистота нас усвояет Богу и, сколько возможно, делает Ему подобными

Без огня и золото не бывает чисто.

Общежитие — враг уныния.

Кто возненавидел мир, тот избежал печали.

Один лжёт ради увеселения, другой-ради сластолюбия, иной, чтобы заставить присутствующих смеяться, а некоторый для того, чтобы ближнему поставить сеть и сделать ему зло.

Раздражительность есть невоздержанность нрава и безобразие души.

Гордость есть крайнее убожество души, которая мечтает о себе, что богата, и, находясь во тьме, думает, что она в свете.

Тщеславие предпочитаемых делает гордыми, а презираемых памятозлобными (св. Иоанн Лествичнш)

Если человек в точности, без покрывала самолюбия, увидел бы свои злые дела, то ни о чем другом, относящемся к земной жизни, не стал бы уже заботиться, помышляя, что на оплакивание и самого себя не достанет ему времени, хотя бы он и сто лет прожил…