Не жалейте о том, что стареете — многим в этом было отказано, потому как жизнь дается всем, а старость — избранным!!!

Сижу после генеральной репетиции, курю.
Мимо проходит Фаина:
-всё куришь?
Я говорю"ой да, очень расстроилась что плохо
Сыграла"
Не останавливаясь Раневская бросает:
«Не хвастай, ты этого не умеешь!» и уходит.

Высшей оценки да ещё столь гениальной
Актрисы в моей жизни не было

—Это были мои официальные, нормальные браки. После них было много гражданских. Называть никаких имён не хочу. Могу, только сказать, что это были драматурги, артисты, музыканты, художники и люди, не имеющие никакого отношения к искусству. И всё же по-настоящему я прожила всю свою жизнь в одиночестве. Все мои мужья, к сожалению, оказывались беспомощными, слабыми.

— Я очень сентиментальный человек: рассмешить меня не просто, а слёзы часто возникают от жалости к кому-то, от несправедливости и от глупых ошибок, совершающимися людьми.

—Силы есть, потому что есть зрители. Терпеть не могу стариковское брюзжание: «Ах, как хорошо было в наше время! Ах, как мы жили! Ах, как играли!» Но ведь, нельзя забывать, что на дворе двадцать первый век и зрители от театра ждут теперь совсем другого. Если бы я почувствовала, что не могу соответствовать нынешней жизни, то, будьте уверены, на сцену бы не вышла.

—Женский юмор и мужской юмор — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Хорошими клоунами бывают, только мужчины, а клоунесс, пр…
… показать весь текст …

— Порой, я ощущала, что чего-то нельзя делать, что грозит опасность: случались и предчувствия хорошего. Иной раз у меня проявляется дар предвидения. Хотя, конечно, я не Ванга и не могу всё предсказать. Скорее, это интуиция. Как-то я покинула самолёт за несколько минут до взлёта, потому что он мне не понравился. Я должна была лететь на съёмки в Киев. На основной рейс билетов уже не было, и мне предложили лететь маленьким дополнительным самолётом. Я уже сидела в салоне и вдруг интуитивно почувствовала, что лететь не надо. Оказалось, что он не долетел до места назначения и совершил вынужденную посадку в другой город.

— Силы есть, потому что есть зрители. Терпеть не могу стариковское брюзжание: «Ах, как хорошо было в наше и время!!! Ах, как мы жили!!! Ах, как мы играли!!!» Но ведь, нельзя забывать, что на дворе 21 век и зрители от театра ждут теперь совсем другого. Если бы я почувствовала, что не могу соответствовать нынешней жизни будьте уверены, что на сцену я бы не вышла.

—По молодости лет, я стеснялась курить в театре и выходила в сад. Так вот, сижу, как-то после генеральной репетиции, курю. Мимо проходит Фаина, спрашивает: «Все куришь?» Я говорю: «Ой, да, потому что занервничала. Очень расстроилась на „генералке“ играла так плохо…» Не останавливаясь, Раневская бросает: «Не хвастай, ты этого не умеешь». И уходит… Невозможно передать, какое счастье в тот момент я испытала! Ведь, такая похвала моей актерской работе из уст этой гениальной актрисы-это не просто комплимент, это бесценный бриллиант…

—Я никогда не была светской женщиной, никогда не любила тусовки. У меня не было богатых мужей или богатых любовников. Мне всегда нравилось хорошо одеваться и отдыхать за границей, но деньги я зарабатывала своей профессией. Я не открывала ресторан, не занималась бизнесом. Вот и сейчас, в эту жуткую жару, в своем-то возрасте сижу в телестудии и записываю по пять выпусков в день.

—Собаки лучше людей. Они не предатели. Ни в чем: ни в мелочи, ни в чем-то крупном. И они умеют любить… Понимаете, в собаке я уверена на сто процентов, в ней есть надежность. Я знаю, что она меня не предаст, не бросит, защитит, если будет нужно, а в людях разве можно быть уверенным до конца? Нет, конечно, я просто знаю им цену…

—Конец Миронова-это трагический, неестественный конец. Он умер на сцене, в этом спектакле, у нас на руках. Я играла его маму, Марселину, когда он стал плохо говорить, цепляться за декорации, падать. Ему было 46 лет. Так, что это случилось в полном блеске его славы, в расцвете жизненных сил. Андрей умер красиво. Рано, конечно, но красиво. Я умру, играя, так мне хочется, во всяком случае. Актеры не уходят сами-актеров уносят из театра.

—Играть пани Монику было легко. Это ведь не классический образ, где нужно соблюдать, какие-то каноны, традиции. Не скажу, что это создание сложного характера, это легкий, веселый человек, который в какой-то степени есть и во мне, поэтому не трудно было быть самой собой.

—Отец взял меня и сестру Елену с собой на аэродром. Я без труда узнала стоявших рядом Ворошилова, Андреева, Кагановича, тогдашнего первого секретаря комсомола Александра Косарева. Известно, что малорослый Сталин подбирал себе такое же «по размеру» окружение. Но взрослые дяди казались мне высокими. Я ничего не могла рассмотреть из-за их спин. Вдруг рядом раздался голос с сильным восточным акцентом: «Что же вы, большие, встали, а маленьким девочкам ничего не видно? Чьи это девочки? Аросева?» Человек в солдатской шинели и фуражке защитного цвета шёл сквозь толпу. Легко двигался в тесноте, потому что люди перед ним немедленно расступались. Он взял меня и Лену за руки и повёл в первый ряд зрителей. Поле и небо открылись, и стало всё прекрасно видно. Мы смотрели и разговаривали. Сталин был насмешливо церемонен, называл меня, девятилетнюю, на «вы». Подарил мне букет, который поднесла ему спрыгнувшая с самолётного крыла парашютистка.

— Женский и мужской юмор, как говорят в Одессе две большие разницы. Хорошими клоунами бывают, только мужчины, а клоунесс, прекрасных, я видела, только на картинках Тулуз-Лотрека.

— Я люблю Францию времён мушкетёров. С удовольствием пообщалась бы с королём Людовиком, а в российской империи мне очень нравится эпоха Пушкина и декабристов. В ней романтизм, дух свободы, расцвет культуры.

—Я скажу откровенно, что не выношу расхлябанности и разгильдяйства в том, что касается профессии. Я очень раздражаюсь, если мне мешают на сцене, когда не так сделали костюм, слышу шум за сценой… Я в таких случаях сразу начинаю скандалить и орать, но это касается, только профессии, а по жизни я не скандалистка.

—Отец был натурой артистической. Он родился в Казани в 1890 году. Совсем молодым увлекся революционными идеями. За свою подпольную большевистскую деятельность 4 раза был в ссылке, трижды сидел в тюрьме. В первые годы советской власти стал крупным культурным деятелем, был на дипломатической работе за рубежом… Сталину я верила, как верили многие. Он отца Сашей называл, хорошо его знал. Мы ждали, что папа вот-вот вернется, выстаивали с сестрой в очередях, чтобы передать посылки и хоть, что-то узнать об отце, а его расстреляли, хотя нам сказали, что дали 10 лет без права переписки.