Почему-то считается… что первому мужчине женщина достается во всей своей чистоте и непорочности… — а разве это не так? — разумеется, нет… первому мужчине достается весь девичий вздор: гордыня неведенья… подростковые комплексы… глупые надежды… случайный разврат… происходящий от незнания собственной души и тела… В общем… все эти крошки и мусор… Зато позже… с опытом… женщина становится по-настоящему чистой… непорочной… верной… цельной и пьянящей… как это вино… И счастлив мужчина, его пьющий!

Кто не глупит в молодости, тот не мудрит в старости.

Красивая женщина как ювелирная драгоценность: остается только гадать, в каких руках побывала и какие преступления ради нее совершены!

Достаточно увидеть мужчину и женщину наедине, чтобы понять: кто из двоих любит сильнее или кто из двоих вообще любит. Тот, кто любит, всегда участливо склоняется над тем, кто лежит, заложив руки за голову.

Добро — оно, конечно, зло побеждает. Но оно при этом очень устаёт.

Мы всегда влюбляемся в самую лучшую на свете женщину, а бросаем всегда самую худшую.

«А помнишь?..» Этот вопрос с годами мелькает все чаще, становясь все трогательнее и все грустнее.

Вообще я замечал, люди резко делятся на две категории: одни не могут жить без любви, другие — без ненависти; и те, и другие мучаются, если не встречают человека, достойного того, чтобы вылить на него все, накопившееся в душе.

От любви остается щемящая память о том,
Как по темному лесу от шумного ливня бежали,
Как смешную зверушку из снега лепили вдвоем
И любовь, словно жизнь, бесконечною воображали…
Как на всех одиноких поглядывали свысока,
Как в уставшее сердце тихонько вползала усталость…
А еще от любви остается такая тоска,
Что уж лучше б совсем от нее ничего не осталось.

-Каждая звезда — это любовь. Когда любовь заканчивается — звезда падает. Вон, видишь — полетела! Это кто-то кого-то разлюбил.

Любовь наполовину состоит из прощения.

— Мужик должен изредка догадываться о том, что женская память — братская могила его предшественников!

…женщин мужики видят в нас только в тот момент, когда надевают кольцо на палец! До этого мы для них всего лишь более или менее удачная комбинация первичных и вторичных половых признаков.

— Конечно! Некоторые и до Москвы добираются. Автостопом — на попутных кроватях.

О, эти два самых обманных женских слова «Никогда!» и «Навсегда!»

Мужик должен изредка догадываться о том, что женская память — братская могила его предшественников!

Блистательный щит иронии! Мы закрывались им, когда на нас обрушивались грязепады выспренного вранья, и, может быть, поэтому не окаменели.
Мое поколение страдает «вселенской иронией». Но ведь энергия духа, ушедшая на разрушение миражей, могла пойти на созидание! Ирония вполне может быть мировоззрением отдельных граждан, деятелей культуры, даже ответработников (кстати, среди них я чаще всего встречал ироничных людей). Но ирония не может быть мировоззрением народа! Она не созидательна. Не потому ли у нас сталкиваются или горят пароходы, сходят с рельсов поезда, заливаются недавно принятые комиссией дома, что живем точно невсерьез?

Народ, не уважающий собственных прошлых побед, обречен на будущие поражения.

Если жизнь ни разу по-настоящему не искушала тебя, нельзя гордиться чистотой своей совести…

— Куда катимся? — совершенно искренне причитал он, обхватив руками взлохмаченную голову.
— Не горюй, Серый, — успокаивал я. — Докатимся — узнаем…

«…-кто был твой муж?
- Не знаю…
- В каком смысле?
- В прямом. Я выходила замуж за чудесного парня… Однокурсника. Умного, веселого, сильного. Любого перепьет, любого перешутит, любому в морду даст, если нужно… И он не имел ничего общего с тем существом, которое поселилось потом у меня на диване перед телевизором…»

…замужние женщины смотрят на чужих мужчин, как сытые домашние кошки на мышей. Поиграть — да. Но питаться — фи! У нас же есть «Вискас»!