Хотите пейте водку, хотите не пейте. Хотите курите, или не курите. Занимайтесь спортом, или не занимайтесь. Ешьте фастфуд, или питайтесь «Правильно». Материтесь, как сапожники, или говорите на чистой латыни. Подписывайтесь, отписывайтесь, пишите комментарии, или не пишите, худейте, толстейте, любите котиков или собачек, или не любите. Качайте бицепсы или губы. Ходите в трениках или в тигровой шкуре. Делайте всё, что вам угодно, только не указывайте, что делать мне, потому что сам разберусь.

Познер спрашивает у Сергея Шнурова:
— Так Вы больше себя ощущаете ленинградцем или петербуржцем?
— Вот Вы знаете: как выпью — так петербуржец, как трезвый — так ленинградец …

Это два принципиально разных, фундаментально противоположных взгляда, два самостоятельных, но сопричастных и взаимопроникающих мира. Они составляют ядро социальных, политических и бытовых моделей поведения. Охуенный и охуевший. Отличить охуенного от охуевшего очень просто. Охуенные живут сами по себе, а охуевшим всегда кто-то мешает, вызывает их навязчивое недовольство. Охуенным без охуевших легко, а вот охцевшие без охуенных жить не могут, смысл их жизни пропадает. На кого им пиздеть? Кого обвинять? Кому указывать? Кто виноват? Что делать? Охуенные охуевают по природе своей, а охуевшие хуеют в бессильной, но наполняющей смыслом их существование злобе.

Сергей Шнуров

Правила любви от Шнурова

Мужчина, в отличие от женщины, животное тупое и наивное. Но, как и все животные, любит ласку. Только получить её хочет за просто так, по любви. Отрастит брюхо, футбола насмотрится до мычания, прыщами пойдёт, купит костюмчик спортивный серенький недорогой, потому, что денег нет, и ждёт. Когда же полюбит его кто за душу его бесценную, за то, что он, это — ОН.

А женщина, тем временем, уже и на диете посидела, и в фитнес сбегала, и на курсы сходила, и работу денежную нашла. Кредит взяла и едет на новенькой тачке мимо логова мужчины. «Вот блядина. Продажная соска. Ненавижу», — так мужчина признаётся ей в любви.

Но любовь его безответна. Отчаяние пронзает его большое мужское сердце. Жизнь ему безотрадна и невыносима. И невдомёк ему, бедному, что просто так — только 3,14здюлей можно получить, а не любовь.

Кто-то печет булочки, а кто-то жарит кузнечиков. Я лично предпочитаю булочки, но совершенно спокойно отношусь к тем, кто с аппетитом, как я булочки, уплетает жареных кузнечиков. К человеку, который готовит кузнечиков, у меня тоже нет никаких претензий. Это его дело. Не моё. Он же не пихает их мне в рот, вырывая из моих рук любимую булочку со взбитыми сливками. Проходя мимо его лавки я ему улыбнусь. Просто так. Забавный тип. Я не считаю его лохом, идиотом, дебилом, петухом, мразью, извращенцем, гламурной тварью, продажной скотиной и т. д. Он просто жарит кузнечиков, которых я не ем. Даже этот странный для меня труд я уважаю просто потому, что так меня учили. Судя по комментариям многих учили по-другому.

Критика — это описание того, как сделал бы критик на месте автора, если бы он был на месте автора. Как бы он поступил, если бы у него были возможности автора, аудитория автора, удачливость автора, гонорары и авторская биография. Но ничего этого у критика нет, поэтому он критик.

«Жизнь прекрасна, хоть не умирай!»

45-летний Сергей Шнуров отозвался на новости из правительства в стихах:

Здесь нужна какая-то сноровка,
Чтоб не забухать, не заколоться.
Пенсионный возраст, как морковка
Перед осликом, что кружит у колодца.

Не достичь его, как горизонта.
Ты к нему, а он совсем не ближе.
Не спасет позитивизм Огюста Конта.
Дайте водки и две пачки сижек.
… показать весь текст …

Женщины, они как сигареты. Убивают. Поначалу, вроде даже как есть удовольствие, но потом оно тускнеет и остается только вредная привычка, не более. Зависимость. Да, конечно, лучше бросить. Совсем. И женщин и сигареты. Вредно. Но я по-прежнему люблю. Курить.

У греков древних было такое возрастное понятие «акме». Мужчина около сорока. «Акме» — пик, вершина — тот самый период, когда мужчина, собственно, становится мужчиной. До этого времени ему было прилично только задавать вопросы и слушать, а в сорок он уже мог и сам отвечать на них. Не факт, что его ответы были верны, но слова его приобретали вес. Да, я предлагаю ещё один закон, ограничивающий свободу личности и слова, разделяющий общество по половому и возрастному признакам. Женщин эти ограничения не коснутся, им без болтовни не прожить. А вот многим юношам не мешало бы поменьше пиздеть, выражая свою точечку зреньица.

Если бы я горел желанием примкнуть к каким-нибудь силам, то примкнул бы. Просто я не люблю стаи. Стаи — это несвобода. А я все-таки за личную свободу. Мне всегда хочется находиться в состоянии выбора. Когда я выбор уже сделал, то в состоянии выбора я находиться уже не могу.

Нужно уметь учиться тонуть.

Я не пропагандирую, я — отражаю.

Заводы стоят, одни гитаристы в стране.

Я не понимаю, кто я. В этом — мое счастье.

Трезвым воспринимать массовую культуру вообще нельзя.

Баха и Моцарта тоже качают. Им все равно. И мне тоже.

Любая хорошая музыка рано или поздно становится коммерческой.
… показать весь текст …

Если ты напился где-то,
Шлялся и встречал зарю.
Дома делать без букета
Нех*й. Точно говорю.

(с)Сергей Шнуров

Здесь и так сплошные муки,

Хоть сегодня умирай.

Пусть подохнут эти суки,

Ну, а мы, конечно, в рай,

Попадем как по путевке,

Так наш главный обещал.

Мыльте, граждане, веревки,
… показать весь текст …

В этих словах нет ни доброты, ни злости,
когда собаки молятся — с неба падают кости.
в этих словах нет ни смелости, ни страха,
когда пуля входит в грудь, то рвётся рубаха.
в этих словах нет любви и ненависти
и не спастись уже самому и никого не спасти

Наступила осень. За окном не мило. Умер Женя Осин, от того что пил он. В телефоне зуммер.
На асфальте мелом. Женя Осин умер, от того, что пел он. Девочка все плачет, в старом автомате. На ней серый плащик, а под ним халатик. Плакала нам осень, листьями кружила. Умер Женя Осин, от того что жил он.

Гламур возможен только в том обществе, в котором нет истинных аристократов. Бывшие крестьяне, когда получают довольно много денег, становятся гламурными персонажами, тем самым пытаясь стать аристократами, но этого никогда не выходит. Поэтому они гламурные.

Жизнь — штука простая. Сформулировать сложно.

От спорта все болезни. Это жизненная практика показывает. Нет ни одного здорового спортсмена. Всё это чушь. У всех переломы, у всех какая-то херня. А все мои друзья-алкаши живы и прекрасно себя чувствуют.

Сергей Шнуров

Как героин
Заходит в кровь,
Как первый блин — моя любовь.

И рвутся в голове снаряды,
Но горе, в общем, не беда.
Я — то, что не надо
Здесь никому и никогда.
Я — то, что не надо
Здесь никому и никогда.

Как битый зверь
Хочу спастись.
Ну где та дверь, где?
… показать весь текст …

Простите меня, простите великодушно, за многословность мою, за матюги, простите, за голые танцы под луной. Простите… или идите на @й.