История о патефоне
… Весьма любопытно, как меняется тональность записей Гудзенко после доставшейся ему из первых рук истории о патефоне, до которой всех немцев он поголовно с презрением называл «гансами», а после неё ни разу так не назвал: «Интернационал».
«Шесть немцев жили в одной избе. Трое уехали. Трое пришли. Велели хозяйке закрыть плотно окно и двери: „Давай патефон“. „Ну, погибла“, — подумала старушка. Завели громко пластинку. Они сели вокруг стола, вынули листочки бумаги и запели „Интернационал“. Пропели весь. Один пожилой прослезился. Встали и ушли. Она их больше не видела»…
Этот, по выражению Евгения Евтушенко, «киевлянин, украинский еврей, русский поэт» успел написать только о войне. А у него в жизни и не было ничего, кроме войны. И он писал правду о том, что видел, писал правду, пытаясь в самом себе совместить несовместимое — любовь и ненависть.