Порой достаточно ошибиться один раз, чтобы помнить об этом всю оставшуюся жизнь.

Когда, уходя, хлопают дверью, значит — вернутся. Пусть и не быстро…

Чувства, что притаились на дне, всплывают, когда глаза в глаза…

Желая завоевать любимую, иное существо, мужского рода, ведёт себя иногда — непорядочно. Он делает попытки принизить тех женщин, которых его любимая недолюбливает.
Что достойно лишь — презрения.

Гордыня…
Упрётся лбом об стену и мешает людям сделать первый шаг навстречу после ссоры.
И проходят люди мимо друг друга, а в душе у каждого:
— Эх… Если бы…
И проходят дни, месяцы, а то и годы, а в душе всё то же:
— Эх… Если бы…
Пока… Пока гордыню кто-нибудь не приструнит и хорошо, если не поздно…

Легко можно ошибиться там, где уверен, что этого не может быть.

Есть люди, болезненно реагирующие на проявление интереса к другим. Они везде видят неискренность, без всяких на то оснований.
Похоже, что такие вниманием обделены.

Так бывает…

Когда нужен своим близким, друзьям, да просто когда жизнь любишь, то силы прибавляются казалось бы тогда, когда они иссякнуть должны…

Виноват всегда тот, кто не виноват.

Говорить о человеке, что он изображает БОЛЬ, притворяется, значит — не испытать такой боли…

Разве бывает так, когда эмоции кричат, а слова молчат? Словно рот заклеили пластырем, а тело медленно, но верно раскаляется до высокой температуры…
До самой высокой октавы… До стона дикого… Чувствую, как немое удовольствие овладевает мной… Внутри, всё внутри, а сказать ничего не могу, не смею… Хоть обычно мне рот не заткнуть… Что за… крень происходит со мной, мне закрыли рот чей-то нежной рукой… Теплота растекается бурной рекой… Тихий, сладкий момент, я кайфую этой весной…

Молчи…
Молчи и обними меня крепче, сожми меня до хруста… Я превратилась в воду, не чувствую границ…
Дай мне почувствовать твоё тепло, молчи… Придай мне снова форму, я рассыпалась… Собери меня по кусочкам, по крупиночкам… как конструктор… Только без слов, я умоляю не произноси ни слова… Просто дыши со мной… дыши одним воздухом… Поцелуй меня… заставь мою боль замолчать… Хочу забыться… Прокуси мне губу… Сожми меня крепко, я не чувствую тела… Переливаюсь в твоих руках, словно ты обнял океан, где только что закончился страшный шторм. Я без сил, пережила, но какой ценой? Теперь, вот, не знаю, кто я есть. Должна обрести твёрдую форму… Я рассыпалась, расплылась, меня расковыряли, разобрали, искромсали, надругались над моей верой в лучшее… Очень уязвима… Напомни мне мой беззаботный смех… Это теперь мне только сниться… Я так больше не умею…

Порой коллектив как суд присяжных. Выслушав в совещательной комнате мнение каждого, судья выносит вердикт:
— Виновен! Обжалованию не подлежит!
Мнение других, не присяжных, не спрашивают и неважно, что кто-то думает по-другому.

— Почему не выставляете своё фото на Аву. Вы стесняетесь себя?
— Нет. Я стесняюсь, когда на меня смотрят. Разглядывают.

Если человек убеждён, что это плохо, его сложно переубедить, что это — хорошо.

Человек порой как птичка, которая долго находится в клетке, а потом порывом ветра дверца клетки открывается, и она — на свободе.
Птичка вновь учится летать…

Из земельного богатства, сказывают, одно чисто да крепко. Это когда бабка Синюшка красной девкой обернется да сама своими рученьками человеку подаст. А дает Синюшка богатство гораздому да удалому, да простой душе. Больше никому.

Как известно, что вор может громче всех кричать:
— Держите вора!
Лицемер, может стучать в грудь, называя себя справедливым, неадекватный может утверждать, что он вменяемый, глупый может считать себя умным и лишь разумный человек ничего о себе не станет заявлять:
— Его и так видно.

Не всегда рада тому, что иногда вижу. И всегда рада в этом ошибиться.

Весь день рядом ходит, а только ляжешь уходит.