Взяв в работу пьесу Боровика «Венсеремос!», Гончаров назначил вторым режиссером замечательного актера Анатолия Ромашина.
Сев в режиссерское кресло, Ромашин неожиданно сделался очень похож на своего мэтра.
Сначала он раздраженно покрикивал на коллег, а потом просто стал орать.
Актеры недвусмысленно намекали ему:
— Мол, что позволено Юпитеру, то не дозволяется быку.
Но Ромашин — актерская природа! — все больше входил в роль, и однажды допрыгался.
После очередного крика, что Володя Ильин не актер, а дерьмо, Володя спрыгнул со сцены в зал и ударом в челюсть послал Ромашина в нокдаун. Тем же вечером они в знак примирения вместе напились в ресторане Дома актера.
Наутро в свое законное кресло сел Гончаров. Крику было, ровно как всегда, но, когда Володька чуть задержался с выходом, вдруг, к изумлению всего театра, вместо обычного вопля:
— Где Ильин…,
Гончаров пару раз кашлянул в микрофон и подчеркнуто вежливо произнес:
— Во-ло-дя Ильин, прошу вас, по-жа-луйста на сцену!