если б не океаны и города, я бы ласкал твои волосы этой ночью
пасмурная, далёкая мне звезда
лунные свечи голос потянут волчий
шорох ночных колес до блаженства тих
свежие простыни греются под щекою
звёзд слишком много
выйти на полпути, встать в темноту на станции, здесь, с тобой, и
слушать сверчков, огни, сигаретный дым,
запахи кофе, искорки под ногами
или вообще в чужие шагнуть следы,
стать незнакомцами
ветрами и годами
что-то во мне размывается и плывёт,
цепь размыкается, меркнет созвездный купол
… показать весь текст …

А помнится, что сотни лет назад я был терновник, деревце, лоза, отмытая волнами бирюза, к босым ногам подброшенная морем, что по рукам прошлась потом чужим — и женщина нашла её во ржи, вплетая человеческую жизнь меж узелков вселенского узора.

А тело белое, любимое, твоё вначале было рощей и ручьём, штандартом победителя, копьём — в какой земле, не ведаю, не знаю, и ягодка, упавшая с куста, сама другим кустом стремилась стать, и жизнь была понятна и проста среди других растений и созданий.

С тех пор давно уже прошли века, мы выучились новым языкам, и кости мудреца и дурака укрыло под одним земным покровом, но до сих пор всё слышу меж людьми, как говорят полынь, осина, тмин, и кажется — возьми меня, возьми и из меня сплети венец терновый.

я говорил слова, а потом устал.
кто-то куёт мечи, расплавляет сталь, что-то висит на ниточке от креста:
тронешь — и перервётся.
так же и речь — тончайшая, как руно, может стать крепкой, только вот всё равно чаще ей и минуты-то не дано — тоньше, чем волоконце.
даже просыпь я с сомкнутых уст цветы, даже не дай напевом костру остыть, даже укрой стихами от темноты — кто о подобном вспомнит?
слово слетает с губ, превращаясь в дым.
льётся сквозь пальцы ровный поток воды.
«хочешь огня, — говорят, — не пиши воды," - но не могу исполнить.

капля за каплей — будет холодный ключ, нота за нотой — джаз или, может, блюз; помнишь ли каждый символ стиха, что люб,
каждый глоток водицы?

липнут сейчас слова ль мои к языку?
помнишь ли предыдущую ты строку?
… показать весь текст …

не знаю, красива ли ты была, всё помню, да всё не то. но шёл голубой тебе, и венки, и драповые пальто. мы думали — век, мы желали — быть, мы пели из темноты, я помню истории и цветы, но больше — твои черты.

от громкого «вечность» до «никогда» — цепочка молчащих черт; впечатался в память нагой портрет и ямочка на плече.
я слишком спокойно тебе писал, свободный от всех оков, которые делятся на слова «не рядом» и «далеко», и я не умел объяснить, что я восторжен и побеждён.
ладонь отдающая — будь чиста.
пусть это сумеет он.

ладонь принимающая — держи спокойно и горячо. ноябрьский вечер не смог бы впредь подставить тебе плечо.
я помню тебя как осенний мёд: ты льёшься из горьких сот
и девы марии целуешь лик,
не видя моё лицо.